Особенности жанрового построения поэмы. Вопросы по литературе

ПОЭМА (греч. poiema, от греч. poieo – творю), большая форма стихотворного произведения в эпосе, лирике или лиро-эпическом роде. Поэмы разных эпох и у разных народов, в целом, не одинаковы по своим жанровым признакам, однако, имеют некоторые общие черты: предметом изображения в них является, как правило, определённая эпоха, определённые события, определённые переживания отдельно взятого человека. В отличие от стихотворений, в поэме прямо (в героическом и сатирическом типах) или косвенно
(в лирическом типе) провозглашаются или оцениваются общественные идеалы; они практически всегда сюжетны, и даже в лирических поэмах тематически обособленные фрагменты объединяются в единое эпическое повествование.
Поэмы – самые ранние из сохранившихся памятников древней письменности. Они являлись и являются своеобразными «энциклопедиями», при обращении к которым можно узнать о богах, правителях и героях, познакомиться с начальным этапом истории нации, а также с её мифологической предысторией, постичь свойственный данному народу способ философствования. Таковы ранние образцы эпических поэм во многих национальных литературах: в Индии – народный эпос «Махабхарата» и «Рамаяна», в Греции – «Илиада» и «Одиссея» Гомера, в Риме – «Энеида» Вергилия.
В русской литературе начала 20 века наметилась тенденция превращения поэмы лиро-эпической в поэму чисто лирическую. Уже в поэме А. А. Блока «Двенадцать» чётко проступают как лиро-эпические, так и лирические мотивы. Ранние поэмы В. В. Маяковского («Облако в штанах») также скрывают эпический сюжет за чередованием разнотипных лирических высказываний. Особенно ярко эта тенденция проявится позднее, в поэме А. А. Ахматовой «Реквием».

РАЗНОВИДНОСТИ ЖАНРА ПОЭМЫ

ЭПИЧЕСКАЯ ПОЭМА - один из древнейших видов эпических произведений. Ещё со времен античности этот вид поэмы акцентировал основное внимание на изображении героических событий, взятых, чаще всего, из далекого прошлого. Эти события обычно были значительными, эпохальными, повлиявшими на ход национальной и общей истории. К образцам жанра можно отнести: «Илиаду» и «Одиссея» Гомера, «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах», «Неистовый Роланд» Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» Тассо и др. Эпический жанр почти всегда был жанром героическим. За его возвышенность и гражданственность многими писателями и поэтами он был признан венцом поэзии.
Главный герой в эпической поэме всегда личность историческая. Как правило, он пример порядочности, образец человека с высокими моральными качествами.
События, к которым причастен герой эпической поэмы, по не писаным правилам должны иметь общенациональное, общечеловеческое значение. Но художественное изображение событий и характеров в эпической поэме лишь в самой общей форме должно соотноситься с историческими фактами и лицами.
Классицизм, господствовавший в художественной литературе много веков, не ставил своей задачей отражение подлинной истории и характеров реальных, исторических лиц. Обращение к прошлому определялось исключительно необходимостью осмысления настоящего. Отталкиваясь от конкретного исторического факта, события, лица, поэт давал ему новую жизнь.
Русский классицизм всегда придерживался этого взгляда на особенности героической поэмы, хотя и несколько трансформировав его. В отечественной литературе 18-19 веков, наметились два взгляда на вопрос о соотношении в поэме исторического и художественного. Их выразителями были авторы первых эпических поэм Тредиаковский («Тилемахида») и Ломоносов («Пётр Великий»). Эти поэмы поставили русских поэтов перед необходимостью выбрать в работе над поэмой один из двух путей. Тип поэмы Ломоносова, несмотря на ее незаконченность, был ясен. Это была героическая поэма об одном из важнейших событий русской истории, поэма, в которой автор стремился к воспроизведению исторической правды.
Тип поэмы Тредиаковского, несмотря на ее законченность, был значительно менее ясен, если не считать метрической формы, где поэт предложил русифицированный гекзаметр. Тредиаковский придавал исторической правде второстепенное значение. Он отстаивал идею отражения в поэме «времен баснословных или иронических», ориентируясь на эпопеи Гомера, которые, по мнению Тредиаковского, не были и не могли быть созданы по горячим следам событий.
Русские поэты 19 века пошли по пути Ломоносова, а не Тредиаковского. («Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва» Майкова, а также поэмы Хераскова «Чесменский бой» и «Россиада»).

ПОЭМЫ ОПИСАТЕЛЬНЫЕ ведут свое начало от античных поэм Гесиода и Вергилия. Широкое распространение эти поэмы получили в XVIII веке. Основная тема этого типа поэм – преимущественно картины природы.
Описательная поэма имеет богатую традицию в западноевропейских литературах всех эпох и становится одним из ведущих жанров сентиментализма. Она позволяла запечатлеть многообразные варианты чувств и переживаний, способность личности откликаться на мельчайшие изменения в природе, что всегда являлось показателем духовной ценности личности.
В русской литературе, однако, описательная поэма не стала ведущим жанром, поскольку сентиментализм наиболее полно выразился в прозе и пейзажной лирике. Функцию описательной поэмы во многом взяли на себя прозаические жанры - пейзажные зарисовки и описательные этюды («Прогулка», «Деревня» Карамзина, пейзажные зарисовки в «Письмах русского путешественника»).
Описательная поэзия включает в себя целый комплекс тем и мотивов: общества и уединения, городской и сельской жизни, добродетели, благотворительности, дружбы, любви, чувства природы. Эти мотивы, варьируя во всех произведениях, становятся опознавательным знаком психологического облика современного чувствительного человека.
рирода воспринимается не как декоративный фон, а как способность человека ощутить себя частью естественного мира природы. На первый план выдвигается «чувство, вызываемое пейзажем, не природа сама по себе, а реакция человека, способного ее по-своему воспринять». Способность запечатлеть тончайшие реакции личности на внешний мир привлекала сентименталистов к жанру описательной поэмы.
Описательные поэмы, дожившие до начала XIX века явились предшественниками «романтической» поэмы Байрона, Пушкина, Лермонтова и других великих поэтов.

ДИДАКТИЧЕСКАЯ ПОЭМА примыкает к описательным поэмам и чаще всего – это поэма-трактат (пример «Поэтическое искусство» Буало XVII век).
Уже на ранних этапах эпохи античности большое значение придавалось не только развлекательной, но и дидактической функции поэзии. Художественная структура и стиль дидактической поэзии восходят к героическому эпосу. Основными размерами были первоначально дактилический гекзаметр, позднее элегический дистих. В силу жанровой специфики круг тем дидактической поэзии был необычайно широк и охватывал различные научные дисциплины, философию, этику. К другим образцам дидактической поэзии следует отнести произведения Гесиода «Теогония» - эпическую поэму об истории происхождения мира и богов - и «Труды и дни» - поэтическое повествование о земледелии, содержащее значительный дидактический элемент.
В 6 веке до нашей эры появились дидактические стихотворения Фокилида и Феогнида; такие философы, как Ксенофан, Парменид, Эмпедокл, излагали в поэтической форме свои учения. В 5 веке не поэзия, а проза заняла ведущее место в дидактической литературе. Новый подъем дидактической поэзии начался в период эллинизма, когда показалось заманчивым применить художественную форму для изложения научных идей. Выбор материала определялся не столько глубиной познаний автора в той или иной области знания, сколько его стремлением рассказать как можно подробнее о малоизученных проблемах: Арат (дидактическая поэма «Явления», содержащая сведения об астрономии), Никандр
(2 небольших дидактических поэмы о средствах против ядов). Примерами дидактической поэзии являются поэмы о строении земли Дионисия Периегета, о рыбной ловле - Оппиана, об астрологии - Дорофея Сидонского.
Еще до знакомства с греческой дидактической поэзией у римлян существовали собственные дидактические произведения (например, трактаты по сельскому хозяйству), однако на них рано оказали влияние художественные средства греческой дидактической поэзии. Появились латинские переводы эллинистических авторов (Энний, Цицерон). Наиболее крупными оригинальными произведениями являются философская поэма Лукреция Кара «О природе вещей», представляющая собой изложение материалистического учения Эпикура, и эпическая поэма Вергилия «Георгики», в которой он, учитывая бедственное состояние сельского хозяйства Италии вследствие гражданской войны, поэтизирует крестьянский уклад жизни и восхваляет труд земледельца. По образцу эллинистической поэзии написаны поэма Овидия «Фасты» - поэтический рассказ о старинных обрядах и сказаниях, вошедших в римский календарь,- и его вариации на эротическую тему, содержащие элемент дидактики. Дидактическая поэзия использовалась также для распространения христианского вероучения: Коммодиан («Наставления язычникам и христианам»). Жанр дидактической поэзии существовал вплоть до нового времени. В Византии для лучшего запоминания многие учебные пособия были написаны в стихотворной форме.
(Словарь античности)

РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА

Писатели - романтики в своих произведениях поэтизировали такие состояния души, как любовь и дружба, как тоска неразделенной любви и разочарование в жизни, уход в одиночество и т. п. Всем этим они расширили и обогатили поэтическое восприятие внутреннего мира человека, найдя для этого и соответствующие художественные формы.
Сфера романтизма- «вся внутренняя, задушевная жизнь человека, та таинственная почва души и сердца, откуда подымаются все неопределенные стремления к лучшему и возвышенному, стараясь находить себе удовлетворение в идеалах, творимых фантазиею»,-писал Белинский.
Авторы, увлечённые возникшим течением, создавали новые литературные жанры, дающие простор для выражения личных настроений (лиро-эпическая поэма, баллада и пр.). Композиционное своеобразие их произведений выражалось в быстрой и неожиданной смене картин, в лирических отступлениях, в недоговоренности в повествовании, в загадочности образов, заинтриговывающих читателей.
Русский романтизм испытал воздействие различных течений западноевропейского романтизма. Но его возникновение в России - плод национального общественного развития. Родоначальником русского романтизма по праву называют В. А. Жуковского. Его поэзия поразила современников своей новизной и необычностью (поэмы «Светлана», «Двенадцать спящих дев»).
Продолжил романтическое направление в поэзии А.С. Пушкин. В 1820 году вышла поэма «Руслан и Людмила», над которой Пушкин работал в течение трех лет. Поэма - синтез ранних поэтических исканий поэта. Своей поэмой Пушкин вступал в творческое соревнование и с Жуковским как автором волшебно-романтической поэм, написанных в мистическом духе.
Интерес Пушкина к истории усилился в связи с выходом в 1818 году первых восьми томов «Истории Государства Российского» Карамзина. Материалом для поэмы Пушкина послужил также сборник «Древние российские стихотворения» Кирши Данилова и сборники сказок. Позднее им был присоединен к поэме, написанный в 1828 году знаменитый пролог «У лукоморья дуб зеленый», дающий поэтический свод русских сказочных мотивов. «Руслан и Людмила» - новый шаг в развитии жанра поэмы, примечательно новым, романтическим изображением человека.
Путешествие на Кавказ и в Крым оставило глубокий след в творчестве Пушкина. В эту пору он знакомится с поэзией Байрона и «восточные повести» знаменитого англичанина служат моделью для «южных поэм» Пушкина («Кавказский пленник», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы», 1820 - 1824). При этом Пушкин сжимает и проясняет повествование, усиливает конкретность пейзажа и бытовых зарисовок, усложняет психологию героя, делает его более целеустремлённым.
Перевод В. А. Жуковским «Шильонского узника» (1820) и «южные поэмы» Пушкина открывают дорогу многочисленным последователям: множатся «узники», «гаремные страсти», «разбойники» и т. п. Однако наиболее своеобычные поэты пушкинской поры находят свои жанровые ходы: И. И. Козлов («Чернец», 1824) избирает лирико-исповедальный вариант с символическим звучанием, К. Ф. Рылеев («Войнаровский», 1824) политизирует байронический канон и т. д.
На этом фоне чудом смотрятся поздние поэмы Лермонтова «Демон» и «Мцыри», которые насыщены кавказским фольклором, и которые можно поставить в один ряд с «Медным всадником». А ведь начинал Лермонтов с простодушных подражаний Байрону и Пушкину. Его «Песня про царя Ивана Васильевича...» (1838) замыкает байронический сюжет в формы русского фольклора (былина, историческая песня, причитания, скоморошина).
К русским поэтам - романтикам также можно отнести – Константина Николаевича Батюшкова (1787 – 1855). Главным его произведением считают романтическую поэму «Умирающий Тасс». Эту поэму можно назвать элегией, но тема, поднятая в ней, слишком глобальна для элегии, так как содержит много исторических подробностей. Эта элегия создана в 1817 г. Торквато Тассо был любимым поэтом Батюшкова. Батюшков считал эту элегию своим лучшим произведением, эпиграф к элегии был взят из последнего действия трагедии Тассо «Король Торисимондо».

Баллада является одной из разновидностей романтической поэмы. В русской литературе появление этого жанра связано с традицией сентиментализма и романтизма конца XVIII - начала XIX века. Первой русской балладой считается "Громвал" Г. П. Каменева, но особую популярность баллада приобретает благодаря В. А. Жуковскому. "Балладник" (по шутливому прозвищу Батюшкова) сделал достоянием русского читателя лучшие баллады Гёте, Шиллера, Вальтер – Скотта и других авторов. «Балладная» традиция не замирает в продолжение всего XIX в. Баллады писал Пушкин ("Песнь о вещем Олеге", "Утопленник", "Бесы"), Лермонтов ("Воздушный корабль", "Русалка"), А. Толстой.
После того, как в русской литературе основным течением стал реализм, баллада как стихотворная форма пришла в упадок. Этим жанром продолжали пользоваться только поклонники «чистого искусства» (А. Толстой) и символисты (Брюсов). В современной русской литературе можно отметить возрождение жанра баллады путем обновления её тематики (баллады Н. Тихонова, С. Есенина). Эти авторы черпали сюжеты для своих произведений из событий недавнего прошлого - гражданской войны.

ФИЛОСОФСКАЯ ПОЭМА

Философская поэма - жанр философской литературы. К наиболее ранним образцам этого жанра можно отнести поэмы Парменида и Эмпедокла. Предположительно к ним можно отнести и ранние орфические поэмы.
Большой популярностью пользовались в 18 веке философские поэмы А. Поупа «Опыты о морали» и «Опыт о человеке».
В 19 веке философские поэмы писали австрийский поэт-романтик Николаус Ленау, французский философ и политэкономист Пьер Леру. Заслуженную известность получила философская поэма «Королева Маб» (1813), первое значительное поэтическое произведение П.Б. Шелли. К философским поэмам относят также поэмы, написанные Эразмом Дарвиным (1731-1802), дедом Чарльза Дарвина. Среди философских поэм, созданных в 19 веке русскими поэтами, выделяется поэма М. Ю. Лермонтова «Демон».

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОЭМА

Историческая поэма - лиро-эпические фольклорные произведения о конкретных исторических событиях, процессах и исторических лицах. Историческая конкретность содержания является важным основанием для выделения исторических поэм в отдельную группу, которая по структурным признакам является совокупностью различных жанров, связанных с историей.
Родоначальником исторической поэмы можно считать Гомера. Его панорамные произведения «Одиссея» и «Илиада» относятся к важнейшим и долгое время единственным источникам информации о периоде, который последовал в греческой истории за микенской эпохой.
В русской литературе к наиболее известным историческим поэмам можно отнести поэму А.С. Пушкина «Полтава», поэму Б. И Бессонова «Хазары», поэму Т. Г. Шевченко «Гамалия».
Из поэтов советского периода, работающих в жанре исторической поэмы можно отметить Сергея Есенина, Владимиром Маяковского, Николая Асеева, Бориса Пастернака, Дмитрия Кедрина и Константина Симонова. Поиски и успехи жанра в послевоенные десятилетия связаны с именами Николая Заболоцкого, Павла Антокольского, Василия Федорова, Сергея Наровчатова и других поэтов, чьи произведения известны далеко за пределами России.

Кроме вышеперечисленных типов поэм можно выделить также поэмы: лирико – психологические («Анна Снегина»), героические («Василий Тёркин»), нравственно-социальные, сатирические, комические, шутливые и другие.

Структура и сюжетное построение художественного произведения

В классическом варианте в любом художественном произведении (в том числе и в поэме) выделяют следующие части:
- пролог
- экспозиция
- завязка
- развитие
- кульминация
- эпилог
Рассмотрим по отдельности каждую из этих структурных частей.

1. ПРОЛОГ
Начало есть более чем половина всего.
Аристотель
Пролог - вступительная (начальная) часть литературно-художественного, литературно-критического, публицистического произведения, которая предваряет общий смысл или основные мотивы произведения. В прологе же могут быть кратко изложены события, которые предшествуют главному содержанию.
В повествовательных жанрах (роман, повесть, поэма, рассказ и т.д.) пролог всегда является своеобразной предысторией сюжета, а в литературной критике, публицистике и других документальных жанрах может восприниматься в качестве предисловия. Нужно помнить, что главная функция пролога – передать события, подготавливающие основное действие.

Пролог нужен, если:

1. Автор хочет начать повествование в спокойном тоне, постепенно, а потом сделать резкий переход к драматическим событиям, которые произойдут дальше. В этом случае в пролог вставляется несколько фраз, намекающих на кульминацию, но, разумеется, не раскрывающую ее.

2. Автор хочет дать полную панораму предшествующих событий, – какие поступки и когда были совершены главным героем раньше и что из этого вышло. Такой вид пролога позволяет вести неторопливое последовательное повествование с развернутой подачей экспозиции.
В этом случае допускается максимальный временной разрыв между прологом и основным повествованием, разрыв, который выполняет функцию паузы, а экспозиция становится минимальной и обслуживает только те события, которые дают толчок к действию, а не всё произведение.

Нужно помнить, что:

Пролог не должен быть первым эпизодом повествования, насильно от нее отрезанным.
- события пролога не должны дублировать события начального эпизода. Эти события должны порождать интригу именно в сочетании с ним.
- ошибкой является создание интригующего пролога, который не связан с началом ни временем, ни местом, ни героями, ни идеей. Связь между прологом и началом повествования может быть явная, может быть скрытая, но она должна быть обязательно.

2. ЭКСПОЗИЦИЯ

Экспозиция – это изображение расстановки персонажей и обстоятельств перед главным действием, которое должно произойти в поэме или другом эпическом произведении. Точность в определении персонажей и обстоятельств – вот что составляет главное достоинство экспозиции.

Функции экспозиции:

Определить место и время описываемых событий,
- представить действующих лиц,
- показать обстоятельства, которые явятся предпосылками конфликта.

Объём экспозиции

По классической схеме на экспозицию и завязку отводится около 20% общего объема произведения. Но на самом деле объем экспозиции целиком зависит от авторского замысла. Если сюжет развивается стремительно, иногда достаточно и пары строк, чтобы ввести читателя в суть дела, если же сюжет произведения затянут, то вступление занимает гораздо больший объём.
В последнее время требования к экспозиции, к сожалению, несколько изменились. Многие современные редакторы требуют, чтобы экспозиция начиналась с динамичной и захватывающей сцены, в которой задействован основной персонаж.

Виды экспозиции

Способы экспонирования многообразны. Однако, в конечном счете, все они могут быть подразделены на два основных, принципиально различных вида - прямую и косвенную экспозицию.

В случае прямой экспозиции введение читателя в курс дела происходит, что называется, в лоб и с полной откровенностью.

Яркий пример прямой экспозиции – монолог главного героя, с которого начинается произведение.

Косвенная экспозиция формируется постепенно, слагаясь из множества накапливающихся сведений. Зритель получает их в завуалированном виде, они даются как бы случайно, непреднамеренно.

Одна из задач экспозиции – подготовка появления главного героя (или героев).
В подавляющем большинстве случаев в первом эпизоде главного героя нет, и связано это вот с какими соображениями.
Дело в том, что с появлением главного героя напряженность повествования усиливается, оно становится более насыщенным, стремительным. Возможности для сколько-нибудь детального пояснения если не исчезают, то, во всяком случае, резко убывают. Именно это и вынуждает автора повременить с вводом главного героя. Герой должен сразу же приковать к себе внимание читателя. И здесь самый надежный способ – ввести героя тогда, когда читатель успел уже заинтересоваться им по рассказам других персонажей и теперь жаждет узнать ближе.
Таким образом, экспозиция в общих чертах обрисовывает главного героя, намекает хороший он или плохой. Но ни в коем случае автор не должен раскрывать его образ до конца.
Экспозиция произведения готовит завязку, с которой она неразрывно связана, т.к.
реализует конфликтные возможности, заложенные и ощутимо развитые в экспозиции.

3. ЗАВЯЗКА

Кто неправильно застегнул первую пуговицу,
уже не застегнётся, как следует.
Гёте.
Завязка – изображение возникающих противоречий, начинающих развитие событий в произведении. Это момент, с которого начинается движение сюжета. Другими словами, завязка – это важное событие, где перед героем ставится определенная задача, которую он должен или вынужден выполнить. Что это будет за событие - зависит от жанра произведения. Это может быть обнаружение трупа, похищение героя, сообщение о том, что Земля вот-вот налетит на какое-то небесное тело и т.д.
В завязке автор преподносит ключевую идею и начинает развивать интригу.
Чаще всего завязка бывает банальна. Придумать что-то оригинальное очень и очень сложно - все сюжеты уже придумали до нас. В каждом жанре есть свои штампы и избитые приемы. Задача автора состоит в том, чтобы из стандартной ситуации сделать оригинальную интригу.
Завязок может быть несколько – столько, сколько автор настроил фабульных линий. Эти завязки могут быть разбросаны по всему тексту, но все они обязательно должны иметь развитие, не повисать в воздухе и заканчиваться развязкой.

4. Первый абзац (первый куплет)

Вы должны схватить читателя за глотку в первом абзаце,
во втором – сдавить покрепче и держать его у стенки
до последней строки.

Пол О Нил. Американский писатель.

5. Развитие сюжета

Начало развитию сюжета обычно даёт завязка. В развитии событий обнаруживаются воспроизводимые автором связи и противоречия между людьми, раскрываются различные черты человеческих характеров, передаётся история формирования и роста действующих лиц.
Обычно в середину произведения помещаются события, совершаемые в художественном произведении от завязки до кульминации. Именно то, что автор хочет сказать своей поэмой, рассказом, повестью. Здесь происходит развитие сюжетных линий, идёт постепенное нарастание конфликта и используется прием создания внутреннего напряжения.
Самый простой способ создать внутреннюю напряженность – это так называемое создание беспокойства. Герой попадает в опасное положение, а затем автор то приближает, то отдаляет наступление опасности.

Технические приемы нагнетания напряжения:

1. Обманутое ожидание
Повествование строится таким образом, что читатель вполне уверен, что вот-вот наступит какое-то событие, тогда как автор неожиданно (но оправданно) поворачивает действие на другой путь, и вместо ожидаемого события наступает другое.

3. Узнавание
Персонаж стремится узнать что-либо (что - обычно уже известно читателю). Если от узнавания существенным образом зависит судьба действующего лица, то благодаря этому может возникнуть драматическая напряженность.

Наряду с основной сюжетной линией, почти в каждом произведении присутствуют и линии второстепенные, так называемые «подсюжеты». В романах их больше, а в поэме или рассказе подсюжетов может и не быть. Подсюжеты используются для более полного раскрытия темы и характера главного героя.

Построение подсюжетов также подчиняется определенным законам, а именно:

У каждого подсюжета должны быть начало, середина и конец.

Подсюжетные линии должны быть слиты с сюжетными. Подсюжет должен двигать вперед основной сюжет, а если этого не происходит, то он и не нужен

Подсюжетов не должно быть много (в поэме или рассказе 1-2, в романе не больше 4).

6. Кульминация

Латинское слово «culmen» означает в переводе вершина, высшая точка. В любом произведении кульминацией называется эпизод, в котором достигается наивысшее напряжение, то есть наиболее эмоционально воздействующий момент, к которому подводит логика построения рассказа, поэмы, романа. Кульминаций может быть несколько на протяжении большого сочинения. Тогда одна из них является главной (ее называют иногда центральной или генеральной), а остальные - «местными».

7. Развязка. Финал. Эпилог

Развязка разрешает изображаемый конфликт или подводит к пониманию тех или иных возможностей его разрешения. Это та точка в конце предложения, то событие, которое должно окончательно все разъяснить и после которого произведение можно завершать.
Развязка любой истории должна доказать ту основную мысль, которую автор стремился донести до читателя, когда начинал её писать. Не нужно излишне оттягивать концовку, но и торопить её – тоже не дело. Если в произведении некоторые вопросы останутся без ответа, читатель будет чувствовать себя обманутым. С другой стороны, если в произведении присутствует слишком много второстепенных подробностей, и оно чересчур растянуто, тогда, скорее всего, читателю скоро наскучит плестись следом за разглагольствованиями автора, и он покинет его при первом же удобном случае.

Финал – это конец истории, финальная сцена. Он может быть трагическим или счастливым - все зависит от того, что автор хотел сказать в своём произведении. Финал может быть "открытым": да, герой получил важный урок, прошел через непростую жизненную ситуацию, кое в чём поменялся, но это еще не конец, жизнь продолжается, и непонятно, как все это закончится, в конце концов.
Хорошо, если читателю будет над чем поразмыслить после того, как он прочтет последнюю фразу.
Финал обязательно должен нести смысловую нагрузку. Злодеи должны получить по заслугам, страдальцы – получить воздаяние. Те, кто заблуждался, должны заплатить за свои ошибки и прозреть, либо же продолжать пребывать в неведении. Каждый из героев изменился, сделал для себя какие-то важные выводы, которые автор и хочет преподнести как основную мысль своего произведения. В баснях в таких случаях обычно выводится мораль, но в поэмах, рассказах или романах мысль автора должна доноситься до читателя более тонко, ненавязчиво.
Для финальной сцены лучше всего выбрать какой-то важный момент в жизни героя. Например, история должна закончиться свадьбой выздоровлением, достижением определённой цели.
Финал может быть любым, в зависимости от того, как автор разрешит конфликт: счастливым, трагическим, или неоднозначным. В любом случае, стоит подчеркнуть, что после всего случившегося герои пересмотрели свои взгляды на любовь и дружбу, на окружающий мир.
К эпилогу автор прибегает тогда, когда считает, что развязка произведения ещё недостаточно полно разъяснила направление дальнейшего развития изображаемых людей и их судеб. В эпилоге автор стремится сделать особенно ощутимым авторский приговор над изображённым.

Литература:

1. Веселовский А.Н. Историческая поэтика, Л., 1940;
2. Соколов А.Н., Очерки по истории русской поэмы, М., 1956
3. Г. Л. Абрамович. Введение в литературоведение.
4. Материалы страницы Проза. Ру. Конкурс Копирайта - К2
5. Форум Prosims («Скромница»).

Поэма

Поэма

ПОЭМА (греч. poiein - «творить», «творение»; в немецкой теоретической литературе термину «П.» соответствует термин «Epos» в его соотнесенности с «Epik», совпадающем с русским «эпос») - литературный жанр.

ПОСТАНОВКА ВОПРОСА. - Обычно П. называют большое эпическое стихотворное произведение, принадлежащее определенному автору, в отличие от безымянной «народной», «лирико-эпической» и «эпической» песни и стоящей на грани между песнями и П. - полубезымянной «эпопеи». Однако личный характер П. не дает достаточного основания для выделения ее в самостоятельный жанр по этому признаку. Эпическая песнь, «П.» (как большое эпическое стихотворное произведение определенного автора) и «эпопея» являются по существу разновидностями одного жанра, к-рый мы и называем в дальнейшем термином «П.», поскольку в русском языке термин «эпос» в его видовом значении (не как род поэзии) неупотребителен. Термин «П.» служит еще для обозначения другого жанра - так наз. «романтической» П., о чем ниже. Жанр П. имеет длительную историю. Возникнув в своих истоках в первобытном родовом обществе, П. прочно сложилась и широко развернулась в эпоху формирования рабовладельческого общества, когда еще преобладали элементы родового строя, а затем продолжала существовать на протяжении всей эпохи рабовладельчества и феодализма. Только в капиталистических условиях П. потеряла значение ведущего жанра. Каждый из указанных периодов создавал свои специфические разновидности П. Однако мы можем говорить о П. как об определенном жанре. Необходимо конкретно-исторически определить поэму на основе типичных ее особенностей, присущих П. в тех социальных условиях, к-рые по существу создали этот жанр, выдвинув его основной лит-ой формой и приведя к неповторимому расцвету. Зачатки П. до этого и развитие ее после были лишь ее предисторией или существованием по традиции, неизбежно осложненным новыми требованиями изменявшейся действительности, требованиями, в конце концов приведшими к гибели жанра и к его преодолению новыми жанровыми формами.

ИЗ ИСТОРИИ ПОЭМЫ. - Историческое начало П. положили так называемые лирико-эпические песни, выделившиеся из первобытного синкретического искусства (см. Синкретизм , Песня). Первоначальные лирико-эпические песни до нас не дошли. О них мы можем судить лишь по песням народов, намного позже сохранивших состояние, близкое к первобытному, и позже выступивших на историческую сцену. Примером лирико-эпических песен могут служить песни северо-американских индейцев или плохо сохранившиеся и осложненные позднейшими напластованиями греческие номы и гимны. В отличие от прежних лирико-эпических песен песни более позднего этапа исторического разития носили уже относительно чистый эпический характер. Из немецких песен VI-IX вв. дошла до нас одна случайно записанная песнь о Гильдебранде. В X-XI вв. песни процветали в Скандинавии. Следы этих песен можно обнаружить в значительно позже (XIII в.) записанном сборнике «Эдда». Сюда же относятся русские былины, финские руны, сербские эпические песни и т. д. Из разного рода песен дольше других сохранялись те из них, к-рые были посвящены особенно крупным общественным событиям, надолго оставившим воспоминания о себе. Они осложнялись затем событиями более позднего времени. В формальном отношении певцы опирались на традицию синкретического искусства и лирико-эпических песен. Отсюда они брали напр. ритм.
В дальнейшем развитии песен мы наблюдаем их циклизацию, когда в процессе передачи из поколения в поколение объединялись различные песни, вызванные одним и тем же аналогичным фактом («естественная циклизация», по терминологии Веселовского), и когда песни о героях далекого прошлого осложнялись песнями об их потомках («генеалогическая циклизация»). Наконец появились «спевы» песен, непосредственно друг с другом никак не связанных, объединявшихся певцами путем произвольного смешения лиц и эпизодов вокруг наиболее значительных общественных событий и деятелей. В основе этих циклов, переросших затем в целостные П., как установлено в последнее время, лежала обычно какая-либо одна песня, разросшаяся, разбухшая («Anschwellung», по терминологии Гейслера) за счет других. Событиями, вокруг к-рых осуществлялась циклизация, были напр. поход эллинов против Трои (греческий эпос), великое переселение народов (немецкий эпос), отражение арабов, завоевавших Испанию и угрожавших французскому народу (французский эпос), и т. д. Так возникли персидская «Шах-Намэ», греческие «Илиада» и «Одиссея», немецкая «Песнь о Нибелунгах», французская «Песнь о Роланде», испанская «Поэма о Сиде». В русской литературе подобная циклизация намечалась в былинах. Ее развитию мешало господство церкви с ее христианской догматикой. Близким к подобным П. является и «Слово о полку Игореве».
Так. обр. от выделившихся из синкретического искусства лирико-эпических песен, через эпические песни дружинного эпоса к громадным синтетическим полотнам так наз. «народных» П. шла предистория П. Наибольшую законченность П. получила в гомеровских «Илиаде» и «Одиссее», классических образцах данного жанра. Маркс писал о гомеровских поэмах, объясняя их непреходящую художественную силу: «Почему детство человеческого общества там, где оно развивалось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью как никогда неповторяющаяся ступень. Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети. Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Греки были нормальными детьми» («К критике политической экономии», Введение, изд. Института Маркса и Энгельса, 1930, стр. 82).
Условиями, создавшими наиболее яркие художественные отражения «детства человеческого общества», были условия, сложившиеся в близкой к родовому строю древней Греции, где классовая диференциация еще только намечалась. Своеобразные условия социального уклада древнегреческого общества обеспечивали его членам (вернее - намечавшемуся классу «свободных граждан») широкую политическую и идеологическую свободу и независимость. Подобной свободы лишены были позже представители даже господствующих классов феодального и особенно капиталистического укладов, поставленные в неукоснительную зависимость от вещей и отношений, получивших самостоятельную силу. Для идеологии «детского» этапа развития человеческого общества, отразившегося в поэмах Гомера, определяющим признаком было мифологическое понимание действительности. «Греческая мифология составляла не только арсенал греческого искусства, но и его почву» (Маркс, К критике политической экономии, Введение, изд. Института Маркса и Энгельса, 1930, стр. 82). Мифология эллинов в отличие от мифологии других древних народов имела ярко выраженный земной, чувственный характер и отличалась широкой разработанностью. К тому же мифология гомеровских времен была основой сознания, тогда как в позднейшие периоды она превратилась в чисто внешний аксессуар главным образом риторического значения. Эти социальные и идеологические особенности древнегреческого общества определили основное в литературном его творчестве - широкий социальный «народный» смысл П., борьбу за утверждение силы и значения «народа» в целом и отдельных его представителей, свободное и многостороннее его («народа») проявление.
Указанная определяющая особенность гомеровских П. обусловила целый ряд связанных с этими основными признаками сторон «Илиады» и «Одиссеи». Общественно-активное общество древней Греции отражало и в литературе прежде всего большие события, имевшие государственное и общенародное значение, например войну. При этом события (войны) брались из далекого прошлого, в перспективе к-рого еще больше вырастало их значение: вожди превращались в героев, герои - в богов. Широкий охват действительности вел к включению в рамки основного события большого числа самостоятельно разработанных эпизодов. «Одиссея» состоит напр. из целой вереницы таких эпизодов. Здесь сказалась также литературная связь классических П. с дружинными песнями. Целостность охвата действительности позволяла наряду с вниманием к большим событиям останавливаться, детально на отдельных мелочах, поскольку они ощущались как необходимые звенья в цепи жизненных отношений: детали костюма и обстановки, процесс приготовления пищи и подробности ее употребления и т. п. безо всякого пренебрежения включались в канву повествования. Тенденция П. к распространению вширь выражалась не только по отношению к вещам и событиям, но также и к персонажам и их характерам. П. охватывала громадное количество людей: цари, полководцы, герои, отражая действительность древнегреческого общества, выступают как активные члены свободной общественности наряду с целым сонмищем не менее деятельных богов, их покровителей. Причем каждый из них, являясь типическим обобщением той или иной группы общества, не просто безличный винтик в системе целого, а самостоятельный, свободно действующий персонаж. Хотя Агамемнон - верховный правитель, но окружающие его военачальники не просто покорные ему подчиненные, но свободно объединившиеся вокруг него руководители, сохраняющие свою самостоятельность и вынуждающие Агамемнона внимательно к себе прислушиваться и с собой считаться. Те же отношения и в царстве богов и в их взаимных связях с людьми. Такое построение образной системы - одно из характерных качеств классической поэмы, резко контрастирующее с П. более позднего времени, чаще всего посвященными риторическому восхвалению доблестей прежде всего одного или немногих исторически-конкретных лиц, а не «народа» в целом. Многокрасочность вобранных в поэму персонажей обогащалась еще и разносторонностью характеров важнейших из них. Основной особенностью подлинно эпических характеров является их многогранность и вместе с тем цельность. Ахилл - один из блестящих примеров такой многогранности. Причем интересы частные, личные не только не вступают в трагический для персонажа конфликт с государственными и общественными требованиями, но целостно связываются в стройном мироотношении, не лишенном конечно противоречий, однако всегда разрешаемых: напр. Гектор. В отличие от позднейшего эпоса - буржуазного романа, поставившего в центр внимания личность вместо общественных событий, - характеры П. менее разработаны психологически.
Широта охвата действительности в П., в силу к-рой крупнейшие общественные события, изображавшиеся в ней, осложнялись отдельными самостоятельными эпизодами, не вела однако к распаду П. на отдельные части, не лишала ее необходимого художественного единства. Единство действия связывает все композиционные элементы П. Однако действие в П. своеобразно. Единство его определяется не только конфликтами персонажей, но и установкой на «общенародное» воспроизведение мира. Отсюда медлительность действия, обилие торможений, созданных эпизодами, включаемыми в целях показа разных сторон жизни, необходимыми также как композиционное подчеркивание значительности изображаемого. Характерен для П. самый тип развития действия: оно всегда обусловливается объективным, с точки зрения автора, ходом событий, всегда - результат обстоятельств, определяемых необходимостью, лежащей вне индивидуальных желаний персонажей. Ход событий развертывается без видимого участия автора, как слепок с самой действительности. Автор исчезает в воспроизведенном им мире: даже прямые его оценки даются в «Илиаде» напр. то Нестором, то другими героями. Так композиционными средствами достигается монолитность П. Содержание и форма П. имеют характер большой значительности: широко социальный смысл П. служит тому основанием, указанные структурные особенности - средствами его выражения; торжественная серьезность подчеркивается также высоким слогом П. (метафоры, сложные эпитеты, «гомеровские сравнения», постоянные поэтические формулы и т. п.) и медлительной интонацией гекзаметров. Эпическое величие П. - необходимое ее качество.
Таковы особенности П. как жанра в ее классической форме. Основным является идейный смысл П. - утверждение «народа»; другие существеннейшие признаки: тема - крупнейшее социальное событие, характеры - многочисленные и богато-разносторонние герои, действие - необходимость в ее объективной непреложности, оценка - эпическое величие. Такая классическая форма поэмы носит название эпопеи.
Ряд указанных признаков П. можно наметить в неразвернутом виде и в эпических песнях, в итоге циклизации к-рых сложились поэмы Гомера. Эти же признаки - и уже на основе широко социального, «народного» значения П. - можно было бы проследить и на названных выше П. других стран с тем лишь отличием, что особенности П. нигде не нашли такого полного и всестороннего выражения, как у эллинов. П. восточных народов в силу гораздо более отвлеченного характера их религиозно-мифологической основы носили напр. в значительной мере символический или дидактический характер, что снижает их художественное значение («Рамаяна», «Махабхарата»). Таким образом в силу своей выразительности и яркости отмеченные особенности гомеровских П. являются типичными для жанра П. вообще.
Поскольку условия образования древнегреческих П. в дальнейшем развитии человечества не могли быть повторены, П. в подлинной форме своей не могли вновь появиться в литературе. «Относительно некоторых видов искусства, напр. эпоса, даже признано, что он в своей классической форме, составляющей эпоху мировой истории, уже не может быть создан» (Маркс, К критике политической экономии, Введение, изд. Ин-та Маркса и Энгельса, 1930, стр. 80). Но ряд обстоятельств позднейшей истории выдвигал проблемы, к-рые художественно разрешались с ориентацией на П., часто даже с прямой опорой на классические П. (хотя бы и опосредствованно, напр. через «Энеиду»), в разное время по-разному их используя. Создавались новые разновидности П., по художественным своим достоинствам далекие от классических образцов. По сравнению с последними они сужались и обеднялись, что свидетельствовало об упадке жанра, хотя вместе с тем самый факт их существования говорит и о большой силе инерции жанра. Нарождались и утверждались новые жанры, на первых порах сохранявшие еще ряд формальных особенностей П.
После периода классического расцвета жанр П. вновь выступает в «Энеиде» Вергилия (20-е гг. до н. э.). В «Энеиде» мы можем отчетливо наблюдать, с одной стороны, потерю целого ряда признаков П., с другой - сохранение все же известных особенностей жанра П.: общенациональное событие в центре внимания (возникновение Рима), широкий показ действительности через множество вплетенных в основное повествование самостоятельных эпизодов, наличие главного героя (Эней), участие в действии сонмища богов и т. д. Однако в существенном «Энеида» отлична от классических П.: основное идейное устремление ее состоит в прославлении одного «героя» - императора Августа - и его рода; утеря мифологической цельности мировоззрения привела к тому, что мифологический материал в П. получил условный и риторический характер; пассивное подчинение судьбе лишило героев той земной силы и яркости, той жизненности, какой они обладали у Гомера; утонченная элегантность слога «Энеиды» имела то же значение.
Так. обр. сужение идейной установки, потеря цельности мировоззрения, рост личного, субъективного, патетического и риторического начала - вот характерные особенности пути падения П., сказавшегося уже в «Энеиде». Эти тенденции определялись придворно-аристократическим характером выдвинувшего эту П. класса, сложившегося в условиях римской империи, в отличие от широко демократической основы древнегреческих поэм.
В дальнейшем развитии литературы мы наблюдаем видоизменение жанра П. в предуказанном «Энеидой» направлении. Причина этому не столько в том, что «Энеида», принятая христианством гораздо более благосклонно, чем гомеровские поэмы, и по-своему им истолкованная, широко распространялась в эпоху укрепления могущества христианской церкви. Причина деградации П. - в потере в дальнейшем развитии классового общества того свободного мировоззрения, к-рое, хотя в «детской», мифологической форме, все же давало основание для широко социального («народного») познания действительности, в том числе, в первую очередь, поэтического.
Но история падения П. не шла равномерно. В дальнейшем развитии П. при всем многообразии особенностей каждого отдельного произведения данного жанра и при всей многочисленности их можно наметить основные разновидности П.: религиозно-феодальную поэму (Данте, «Божественная комедия»), светско-феодальную рыцарскую поэму (Ариосто, «Неистовый Роланд», Торкватто Тассо, «Освобожденный Иерусалим»), героическо-буржуазную поэму (Камоэнс, «Лузиады», Мильтон, «Потерянный рай» и «Возвращенный рай», Вольтер, «Генриада», Клопшток, «Мессиада»), пародийную бурлескную мелкобуржуазную П. и в ответ на нее - буржуазную «ирои-комическую» П. (Скаррон, «Переодетый Вергилий», Вас. Майков, «Елисей, или раздраженный Вакх», Осипов, «Вергилиева Енеида, вывороченная наизнанку», Котляревский, «Перелицованная Энеида»), романтическую дворянско-буржуазную П. (Байрон, «Дон-Жуан», «Чайльд-Гарольд» и др., Пушкин, южные поэмы, Лермонтов, «Мцыри», «Демон»). Последние являются уже совершенно своеобразным, самостоятельным жанром. Позже намечается возрождение интереса к П. в революционной буржуазной и вообще антифеодальной литературе: сатирическо-реалистическая, иногда прямо революционно-демократическая поэма (Гейне, «Германия», Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо»), и наконец мы наблюдаем следы критического усвоения П. как жанра в советской литературе (Маяковский, «150.000.000», В. Каменский, «Ив. Болотников» и мн. др.).
Ряд характерных особенностей отличает каждую из указанных разновидностей П., каждый из названных этапов ее истории.
Феод. средневековье в своем поэтич. творчестве перенесло вопрос о судьбах народа, человечества из реальной действительности в план христианской мистики. Определяющий момент религиозно-феодальной П. - не утверждение «народа» в его «земной» жизни, а утверждение христианской морали. В основе «Божественной комедии» Данте вместо крупного общественно-политического события - этические сказания христианства. Отсюда аллегорический характер П., отсюда ее дидактизм. Однако через аллегорическую ее форму прорывается живая действительность феодальной Флоренции, противопоставляемой Флоренции буржуазной. Реальная жизнь, реальные характеры, в огромном множестве данные в «Божественной комедии», придают ей неувядаемую силу. Близость «Божественной комедии» к поэме заключается в трактовке основного с точки зрения выдвинувшего ее господствующего класса феодального общества вопроса о спасении души; трактовка эта разработана в применении к многообразным сторонам действительности, целиком (в системе данного мировоззрения) ее охватывая; в поэме дана богатая система персонажей. С античной поэмой «Божественную комедию» сближает помимо этого ряд частных элементов - общая композиция, мотив блуждания, ряд сюжетных ситуаций. Широкая трактовка общих проблем жизни общества (класса), хотя и в религиозно-моральном плане данная, ставит «Божественную комедию» выше «Энеиды», поэмы по существу риторической. При всем том «Божественная комедия» по сравнению с классической П. обеднена потерей демократической основы, религиозно-этической тенденцией, аллегорической формой. Неизмеримо более далека от классической П. по сравнению даже с поэмой Данте феодально-светская поэма. Рыцарские приключения, эротические похождения, разного рода чудеса, отнюдь не принимаемые всерьез, - вот, в сущности, содержание не только эпоса Боярдо, «Неистового Роланда» Ариосто и «Ринальдо» Торкватто Тассо, но и его же «Гофредо», лишь переименованного, не больше, в «Освобожденный Иерусалим». Доставить эстетическое наслаждение аристократическому светскому рыцарству - их основное назначение. Ничего от народной основы, никаких действительно общественно-значимых событий (история завоевания Иерусалима Готфридом Бульонским - всего лишь внешняя рамка), никаких величественных народных героев. В сущности феодально-светская П. - скорее эмбриональная форма романа с его интересом к частной, личной жизни, с его персонажами из обыденной, отнюдь не героической среды. От поэмы осталась лишь форма - авантюрные приключения развертываются на имеющем чисто служебное значение внешнем фоне общественных событий. То же глубоко служебное значение имеет наличие в целях украшения богов Олимпа стихотворной композиции. Определившийся упадок феодальной культуры, зарождение буржуазных тенденций, в первую очередь - возникновение интереса к частному человеку и его личной жизни, убили поэму, сохранив лишь элементы ее внешнего облика. В эпоху роста и укрепления политического самосознания буржуазии, в период борьбы ее за государственную власть поэма вновь получила широкое развитие. Героическая буржуазная поэма в ее типических образцах ближайшим образом примыкала к «Энеиде» Вергилия. Она возникла в непосредственном подражании «Энеиде» со стороны жанра. Среди героических буржуазных поэм мы находим произведения, в прямой форме воспевавшие завоевательную деятельность класса, например первое путешествие Васко де-Гама в «Лузиадах» Камоэнса. Ряд героических буржуазных П. сохранил еще средневековую форму религиозных произведений: «Потерянный рай» и «Возвращенный рай» Мильтона, «Мессиада» Клопштока. Наиболее типичным образцом буржуазной героической поэмы является «Генриада» Вольтера, воспевающая в лице Генриха IV буржуазный идеал просвещенного монарха, подобно тому как Вергилий воспевал императора Августа. Вслед за Вергилием в целях возвеличения героя берется событие национального значения, показываемое в деятельности целого ряда высокопоставленных лиц. На большом числе эпизодов, медленно развивающихся, утверждается идеализированный, риторически восхваляемый главный герой. Условной идеализации содействуют мифологическая механика, высокий слог, александрийский стих. Недостающий искренний пафос социального величия восполняется дидактизмом и лирическими ламентациями. Так. обр. героическая буржуазная П. оказывается очень далекой от классических П. Вместо эпического утверждения свободного героического народа буржуазная поэма напыщенно восхваляла ходульного квазигероя. Реалистические элементы в героической буржуазной П. были подавлены условной патетикой. Но в ряде указанных формальных признаков буржуазная героическая П. стремилась через посредство Вергилия подражать греч. поэмам. К. Маркс иронизировал по этому поводу: «Капиталистическое производство враждебно некоторым отраслям духовного производства, каковы искусство и поэзия. Не понимая этого, можно притти к выдумке французов XVIII столетия, осмеянной уже Лессингом: так как мы в механике и т. д. ушли дальше древних, то почему бы нам не создать и эпоса? И вот является Генриада взамен Илиады » («Теория прибавочной стоимости», т. I, Соцэкгиз, М., 1931, стр. 247). В русской литературе к героической буржуазной П. очень близка «Россиада» Хераскова, возникшая в иной - феодально-дворянской - классовой среде. Мелкобуржуазные мещанские слои, антагонистически настроенные по отношению к стоявшему у власти классу, на собственных спинах испытывавшие прелести буржуазной героики, пародировали условную торжественность буржуазной героической поэмы. Так возникли бурлескные П. XVII-XVIII веков: «Суд Париса», «Веселый Овидий» Дассуси, «Энеида» Скаррона, «Вергилиева Енеида, вывороченная наизнанку» Осипова, «Перелицованная Энеида» Котляревского (укр.) и др. Для бурлескных П. характерен реалистический пересказ условно-возвышенного сюжета (см. Бурлеска). В ответ на мещанское пародирование П. представители классицизма выступили с так. наз. «ирои-комической» П., где стремлению принизить «высокое» они противопоставляли искусство возвышенно трактовать комическую фабулу: «Налой» Буало, «Похищенный локон» Попа, «Елисей» Майкова. В истории русской литературы поэма Майкова впрочем не отличалась по своему социальному назначению от поэмы Осипова - обе они были формами лит-ой борьбы с феодальным дворянством и его идеологией. Но в западной литературе указанные разновидности пародийной П. имели отмеченный специфический смысл. В бурлескной и «ирои-комической» П. была вскрыта основная особенность и вместе с тем основной порок буржуазной П. - ее условный героизм, ее риторичность. Подлинное эпическое величие, единственно порождаемое утверждением широко социальных интересов народа, хотя бы и в ограниченном смысле античного свободного гражданства, было недоступно буржуазии с ее индивидуализмом, партикуляризмом, эгоизмом. Жанр П. в лит-ой жизни эпохи капитализма потерял былую значимость. Именем П. стали обозначать новую форму большого эпического стихотворного произведения, по существу новый жанр. В применении к этому новому жанру термин «П.» особенно настойчиво применялся в конце XVIII и в начале XIX вв. В условиях распада феодализма передовая часть феодального дворянства, шедшая навстречу капитализму, резко ставила вопрос о личности, ее освобождении от гнетущего давления феодальных форм. При ясном понимании всей тяжести этого давления не было все же сколько-нибудь отчетливого представления о путях положительного жизненного творчества, они рисовались романтически-неопределенно. Это противоречие переживалось крайне обостренно. Оно нашло свое выражение в таких литературных произведениях, как «Чайльд-Гарольд» Байрона, «Цыганы» и др. южные поэмы Пушкина, «Мцыри» и «Демон» Лермонтова, поэмы Баратынского, Подолинского, Козлова и др. Эти произведения, выросшие в условиях распада феодализма, по существу очень далеки от П. Они представляют скорее нечто близкое к ее противоположности и характеризуются признаками, свойственными гл. обр. роману. От эпического величия классических П. как основной их настроенности, точно так же как и от подлинного романа с его объективно данным содержанием, романтич. П. отличает своя определяющая настроенность - резко подчеркнутый лиризм. Основа романтической П. - утверждение свободы личности. Темой являются события личной интимной жизни, гл. обр. любовь, разрабатываемые на одном центральном герое, достаточно односторонне показанном в его лишь внутренней жизни, по линии основного его конфликта. Лирическая подчеркнутость сказывается также и в организации языка и стиха. В силу чуждости П. всех этих признаков сблизить указанные произведения с жанром П. можно лишь в том отношении, что здесь и там ставятся основные вопросы жизни, к-рые целиком определяют все события, все поведение героя и поэтому даются автором в подчеркнутой - эпической или лирической - значительности. Отсюда и такой общий признак, как большая стихотворная повествовательная форма, хотя большая форма романтической П. совсем иных масштабов по сравнению с П. классической.
В дальнейшем в литературе капитализма поэма как сколько-нибудь значимая жанровая форма исчезает, и прочно утверждается роман. Однако стихотворные эпические произведения имеются и в это время, но по жанровым своим особенностям эти произведения являются скорее повестями в стихах («Саша» Некрасова и др.).
Только рост крестьянской революционной демократии вновь вызывает к жизни П. «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова - блестящий пример такой новой П. Некрасов дает яркую картину жизни важнейших классов и слоев русской действительности своего времени (крестьянство, дворянство и др.). Он показывает эту действительность рядом самостоятельных, но сюжетно друг с другом связанных эпизодов. Связь устанавливается через основных героев, представляющих эпическое обобщение народа, крестьянства. Характеры и их судьбы показаны в своей социальной обусловленности. Основной смысл П. - в утверждении народа, его значения, его права на жизнь. Пафос народного героизма, скрытый формами тяжелейшей обыденщины, отличает эту П. Своеобразие ее - в ее глубоком реализме. Ничего моралистического, религиозного, условного, напыщенно-торжественного.
Стихотворная форма, реалистическая по своей фактуре, подчеркивает значительность темы. Реализм этот особенно остро ощущается в сравнении с П. недавнего прошлого - романтической и буржуазно-героической. Поэма Некрасова - критическая П. Критическая установка поэта придала П. сатирический характер. Несмотря на все свое своеобразие, эта поэма гораздо ближе к классической, чем другие разновидности П., в большей или меньшей степени свидетельствовавшие о деградации жанра.
Пролетарская, социалистическая литература гораздо глубже и ярче вскрыла героизм подлинных народных масс, их становление, их борьбу за единственно обеспечивающий настоящую свободную гармоническую жизнь коммунистический уклад, но П. как жанр - явление историческое, и о возрождении ее говорить не приходится. Критическое усвоение П. однако возможно и необходимо. Значение материала для критической учобы жанр П. имеет не только в литературе. Упомянем например кинофильм «Чапаев». Интересными в жанровом отношении являются поэмы Маяковского («Поэма о Ленине», «Хорошо»), Каменского («Разин», «Болотников») и др. Критическое усвоение классической П. в ее наиболее ярких исторических образцах - одна из важных задач советской литературы, разрешение к-рой должно оказать значительную помощь в деле формирования новых жанров пролетарской литературы.

ВЫВОДЫ. - П. является одним из наиболее значительных жанров повествовательной литературы. П. - основной жанр повествовательного рода докапиталистической литературы, место к-рого при капитализме занимает роман. Классический вид поэмы - эпопея. Ее наиболее яркий образец - античная греческая П. В дальнейшем развитии литературы П. деградирует, получая в процессе деградации целый ряд своеобразных видовых отличий. Самостоятельным по существу жанром, но жанром промежуточным, является романтическая П. Критическое усвоение наиболее значительных сторон классической П. наблюдается лишь в революционно-демократической литературе и гл. обр. в литературе пролетарской, социалистической. Основные признаки классической П.: утверждение народа через важнейшие социальные события его жизни, утверждение полноценной человеческой личности в единстве ее общественных и личных интересов, отражение широкой социальной действительности в «объективной» закономерности ее развития, утверждение борьбы человека с противостоящими ему условиями действительности социальной и природной, вытекающее отсюда героическое величие как основной тон П. Указанным определяется целый ряд частных формальных признаков П., вплоть до признаков композиции и языка: наличие большого числа самостоятельно разработанных эпизодов, внимание к деталям, сложный конгломерат персонажей, свободно связанных в единое целое объединяющим их общим действием, целая система приемов высокого слога и торжественной интонации.Библиография:
Маркс К., К критике политической экономии, Введение, ИМЭЛ, 1930; Его же, Теория прибавочной стоимости, т. I, Соцэкгиз, М., 1931; Boileau N., L’art poetique, P., 1674; Hegel G. F. W., Vorlesungen uber die astethik, Bde I-III, Samtliche Werke, Bde XII-XIV, Lpz., 1924; Humboldt, uber Goethes «Herman u. Dorothea», 1799; Schlegel Fr., Jugendschriften; Carriere M., Das Wesen und die Formen der Poesie, Lpz., 1854; Oesterley H., Die Dichtkunst und ihre Gattungen, Lpz., 1870; Methner J., Poesie und Prosa, ihre Arten und Formen, Halle, 1888; Furtmuller K., Die Theorie des Epos bei den Brudern Schlegel, den Klassikern und W. v. Humboldt, Progr., Wien, 1903; Heusler A., Lied und Epos in germanischen Sagendichtungen, Dortmund, 1905; Lehmann R., Poetik, Munchen, 1919; Hirt E., Das Formgesetz der epischen, dramatischen und lyrischen Dichtung, Lpz., 1923; Ermatinger E., Das dichterische Kunstwerk, Lpz., 1923; Weber, Die epische Dichtung, T. I-III, 1921-1922; Его же, Geschichte der epischen und idyllischen Dichtung von der Reformation bis zur Gegenwart, 1924; Petersen J., Zur Lehre v. d. Dichtungsgattungen, в сб. «August Sauer Festschrift», Stuttg., 1925; Wiegand J., Epos, в кн. «Reallexikon der deutschen Literaturgeschichte», hrsg. v. P. Merker u. W. Stammler, Bd I, Berlin, 1926; Steckner H., Epos, Theorie, там же, Bd IV, Berlin, 1931 (дана литература); Аристотель, Поэтика, введение и предисловие Н. Новосадского, Л., 1927; Буало, Поэтическое искусство, Перевод Под редакцией П. С. Когана, 1914; Лессинг Г. Э., Лаокоон, или о границах живописи и поэзии, под общей ред. М. Лившица, со вступ. ст. В. Гриба, (Л.), 1933; Двь епистолы Александра Сумарокова. В первой предлагается о русскомъ языкь, а во второй о стихотворствь. Печатано при Императорской Академіи Наукъ в 1784 году. В Санктпетербургь; Остолопов Н., Словарь древней и новой поэзии, ч. 2, СПБ, 1821; Веселовский Ал-др Н., Три главы из исторической поэтики, Собр. сочин., т. I, СПБ, 1913; Тиандер К., Очерк эволюции эпического творчества, «Вопросы теории и психологии творчества», т. I, изд. 2, Харьков, 1911; Его же, Народноэпическое творчество и поэт-художник, там же, т. II, вып. I, СПБ, 1909; Сакулин П. Н., Основы классической поэтики, в кн. «История новой русской литературы эпохи классицизма», М., 1918; Жирмунский В., Байрон и Пушкин, Л., 1924; Ироикомическая поэма, ред. Томашевского, вступ. ст. Десницкого, Ленинград, 1933; Богоявленский Л., Поэма, «Литературная энциклопедия», т. II, изд. Л. Д. Френкель, Москва, 1925; Фриче В. М., Поэма, «Энциклоп. словарь» бр. Гранат, т. XXXIII, 1914. Жанры , Поэтика , Теория литературы и библиографии к писателям и литературным памятникам, названным в статье.

Литературная энциклопедия. - В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература . Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929-1939 .

Поэ́ма

(греч. poiema, от греч. poieo – творю), большая форма стихотворного произведения в эпосе, лирике или лиро-эпическом роде . Поэмы разных эпох в целом не одинаковы по своим жанровым признакам, однако имеют некоторые общие черты: предметом изображения в них является, как правило, определённая эпоха, авторские суждения о которой даны читателю в виде рассказа о значительных событиях в жизни отдельного человека, являющегося её типичным представителем (в эпике и лиро-эпике), или в виде описания собственного мироощущения (в лирике); в отличие от стихотворений , для поэм характерен дидактический посыл, так как в них прямо (в героическом и сатирическом типах) или косвенно (в лирическом типе) провозглашаются или оцениваются общественные идеалы; они практически всегда сюжетны, и даже в лирических поэмах тематически обособленные фрагменты стремятся циклизоваться и превратиться в единое эпическое повествование.
Поэмы – самые ранние из сохранившихся памятников древней письменности. Они являлись и являются своеобразными «энциклопедиями», при обращении к которым можно узнать о богах, правителях и героях, познакомиться с начальным этапом истории нации, а также с её мифологической предысторией, постичь свойственный данному народу способ философствования. Таковы ранние образцы эпических поэм во многих нац. литературах: в Индии – народный эпос «Махабхарата » (не ранее 4 в. до н. э.) и «Рамаяна » Вальмики (не позднее 2 в. н. э.), в Греции – «Илиада» и «Одиссея» Гомера (не позднее 8 в. до н. э.), в Риме – «Энеида» Вергилия (1 в. до н. э.), в Иране – «Шах-наме » Фирдоуси (10–11 вв.), в Киргизии – народный эпос «Манас » (не позднее 15 в.). Это поэмы-эпопеи, в которых либо смешаны различные линии единого сюжета, связанные с фигурами богов и героев (так в Греции и Риме), либо важным историческим повествованием обрамлены тематически обособленные мифологические предания, лирические фрагменты, нравственно-философские рассуждения и т. п. (так на Востоке).
В античной Европе жанровый ряд мифологических и героических поэм был дополнен образцами пародийно-сатирического (анонимная «Батрахомиомахия», не ранее 5 в. до н. э.) и дидактического («Труды и дни» Гесиода, 8–7 вв. до н. э.) стихотворного эпоса. Эти жанровые формы развивались в Средние века, в эпоху Возрождения и позднее: героическая поэма-эпопея превратилась в героическую «песнь» с минимальным числом персонажей и сюжетных линий («Беовульф », «Песнь о Роланде », «Песнь о Нибелунгах »); её композиция отразилась в подражательных исторических поэмах (в «Африке» Ф. Петрарки , в «Освобождённом Иерусалиме» Т. Тассо ); волшебному сюжету мифологической эпопеи пришёл на смену облегчённый волшебный сюжет стихотворного рыцарского романа (его влияние будет ощутимо и в ренессансных эпических поэмах – в «Неистовом Орландо» Л. Ариосто и в «Королеве фей» Спенсера ); традиции дидактического эпоса были сохранены в аллегорических поэмах (в «Божественной комедии» Данте , в «Триумфах» Ф. Петрарки); наконец, в Новое время на пародийно-сатирический эпос ориентировались поэты-классицисты, в манере бурлеска создававшие ироикомические поэмы («Налой» Н. Буало ).
В эпоху романтизма с его культом лирики появились новые поэмы – лиро-эпические («Паломничество Чайльд-Гарольда» Дж. Г. Байрона , поэма «Езерский» и «роман в стихах» «Евгений Онегин» А. С. Пушкина , «Демон» М. Ю. Лермонтова ). В них эпическое повествование прерывалось различными развёрнутыми пейзажными описаниями, лирическими отступлениями от сюжетной канвы в виде авторских рассуждений.
В рус. литературе нач. 20 в. наметилась тенденция превращения поэмы лиро-эпической в лирическую. Уже в поэме А. А. Блока «Двенадцать» различимы главки лиро-эпические (с авторским повествованием и диалогами персонажей) – и лирические (в них автор имитирует песенные виды городского фольклора). Ранние поэмы В. В. Маяковского (напр., «Облако в штанах») также скрывают эпический сюжет за чередованием разнотипных и разнотёмных лирических высказываний. Особенно ярко эта тенденция проявится позднее, в поэме А. А. Ахматовой «Реквием».

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. - М.: Росмэн . Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006 .

Поэма

ПОЭМА - слово греческое и таит в себе древнее значение - «творение, создание» - и не потому только, что она повествует о делах, «творениях» людских, но и потому, что сама она есть «действо песенное», «обработка песен», их объединение. Отсюда и применение названия «поэма» к эпическим сводам, спевам; отсюда и близость ее по значению к эпопее, близость до тождества. Но все-таки отличие есть. Отличие в том, что термин «поэма» эволюционировал, тогда как термин «эпопея» застыл в своем значении свода былевых - народных - песен. Термин «поэма» входит в литературу, как вид художественного словесного творчества и вместе с литературой переживает ряд эпох. Александрийские ученые устанавливают признаки поэмы, теоретизируют ее и делают литературной, т.-е. возможной к воспроизведению формой. Свою работу они производят над Илиадой и Одиссеей, которые и становятся образцами поэмы. В эпоху Августа в Риме Виргилий, пишет под их влиянием и под влиянием неудачных, правда, попыток своих предшественников, римскую поэму «Энеида», которая, несмотря на изящный стих и многие прекрасные частности, в целом скорее ученое, чем свободно-поэтическое творение. Особенности искусственной героической поэмы следующие: 1) в основу поэмы полагается важное событие, имеющее народное или государственное значение (у Виргилия - основание государства в Лациуме), 2) широко вводится описательный элемент (у Виргиля описание бури, ночи, щита Энеева), 3) в изображение человека вводится трогательное (у Виргилия - любовь Дидоны к Энею), 4) в событие вносится чудесное: сны, оракулы (предсказания Энею), непосредственное участие высших существ, олицетворения отвлеченных понятий, 5) высказываются личные верования и убеждения поэта, 6) вводятся намеки на современность (в «Энеиде» игры современного Виргилию Рима). Таковы особенности в содержании; особенности в форме сводились к следующему: 1) поэма начинается вступлением, в котором указывается содержание поэмы (Arma virumque cano в «Энеиде»); и призвание Музы (Муза, напомни мне. Эн. 1. 8); 2) поэма, имея единство, группируя содержание около одного важнейшего события, разнообразится эпизодами, т.-е. такими вводными событиями, которые, сами составляя целое, примыкают к главному событию поэмы, нередко как препятствия, замедляющие его движение; 3) начало поэмы по большей части вводит читателя в середину события: in medias res (в «Энеиде» Эней представлен на 7 году путешествия); 4) предшествующие события узнаются из рассказов от лица героя (в «Энеиде» Эней рассказывает Дидоне о разрушении Трои).

Эти особенности поэмы стали законами для писателей последующих эпох и, главным образом, XVI и XVIII в., получивших впоследствии за свое слепое подражание преимущественно римским образцам название ложно-классиков. В числе их нужно назвать: Освобожденный Иерусалим - Торквато Тассо, Франсиаду - Ронеара, Лузиаду - Камоэнса, Генриаду - Вольтера, «Петр Великий» - Ломоносова, Россиаду - Хераскова. Наряду с героической поэмой - древние знали поэму и другого рода - феогоническую - деяния богов, космогоническую - изображающую мироздание (Дела и дни - Гезиода, О природе вещей - Лукреция). И вот в подражание им и христианские писатели в 14, 17 и 18 веках создают религиозную поэму. Таковы: Божественная комедия - Данте, Потерянный рай - Мильтона, Мессиада - Клопштока. Необходимо указать для более полного раскрытия термина, что поэма, как поэма, известна и индусскому эпосу (Рамаяна, Магабхарата), и, как мифико-историческая, она возникает в конце 10 и начале 11 века по Р. Хр. и у персов, где Абдул-Касим-Мансур-Фирдусси создает Шах-Наме (царственную книгу) в 60.000 двустиший, где он связал действительную историю Персии до низвержения Сассанидов арабами со сказаниями о первобытной старине, изобразив в ней судьбу народа рядом важнейших событий. В Западной Европе наряду с ложноклассической поэмой зародилась и развилась поэма романтическая, возникшая из сказаний средневековья. Основным содержанием поэмы этого рода были сцены из рыцарской жизни с изображением, главным образом, религиозного чувства, чувства чести и любви. Строгого единства в них нет: приключения многообразны, причудливо сплетены друг с другом («Неистовый Роланд» Ариосто).

Из этих основ, из взаимодействия ложноклассической и романтической поэмы в начале 19 века вырастает новая поэма в виде поэмы Байрона и его подражателей. Поэма теперь принимает вид то краткого, то распространенного стихотворного рассказа о событиях из личной жизни вымышленного лица, не подчиненного никаким обычным правилам поэмы, с многочисленными отступлениями лирического характера, с обращением главного внимания на сердечную жизнь героя. Скоро поэма утрачивает свой романтический характер и, в связи с общим изменением литературных теоретических установок, получает новое значение лиро-эпической поэмы, как особого вида художественного произведения, классицизм которого сказывается полной оправданностью произведения соответствием его народным особенностям (духу народному) и требованиям художественности.

В этом виде поэма широко расспространилась. В русской литературе, как авторов поэм этого рода, можно назвать Пушкина, Лермонтова, Майкова («Дурочка»), Толстого А. К. и ряд других менее видных поэтов. Сближаясь все более и более с иными видами эпического творчества, в поэзии Некрасова поэма становится уже чисто реалистическим произведением (поэмы «Саша», «Кому на Руси жить хорошо», «Крестьянские дети» и др.), скорее похожим на повесть в стихах, чем на ложноклассическую или романтическую поэму. При этом и внешняя форма поэмы своеобразно изменяется. Гекзаметр классической и ложноклассической поэмы свободно заменяется другими метрами. Метры Данте и Ариосто в этом случае поддерживали решимость поэтов нового времени освободиться от тисков классической формы. В поэму вводится строфа и появляется ряд поэм, написанных октавами, сонетами, рондо, триолетами (Пушкин, В. Иванов, Игорь Северянин, Ив. Рукавишников). Реалистическую поэму пробует дать Фофанов (Портниха), но неудачно. С большой охотой мыслят в термине «поэма» свои опыты стихотворной повести символисты (Брюсов, Коневский, Бальмонт). Сказывается это движение и в частых переводах западно-европейских образцов поэмы (начиная с поэм Эдгар По). В последнее время поэма нашла себе новый источник оживления в социальных темах времени. Образцом этого рода поэмы можно назвать «Двенадцать» - А. Блока, поэмы Маяковского, Сергея Городецкого. Очевидно, героическая эпоха революционной борьбы находит в поэме элементы, формы, наиболее ярко ее отображающие. Таким образом поэма, зародившись в Греции, пережила целый ряд изменений, но чрез все века пронесла свой основной признак эпического произведения, характеризующего моменты яркого подъема и самоопределения народности или личности.

Словарь литературных терминов

 А.Д. КАКСИН

(Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катанова, г. Абакан, Россия)

УДК 821.161.1 (Гоголь Н.В.)

ББК Ш5 (2Рос=Рус)5

О ГРАНИЦАХ ЖАНРА ПОЭМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА И ЖАНРОВОЙ АДЕКВАТНОСТИ «МЕРТВЫХ ДУШ» Н.В. ГОГОЛЯ

Аннотация. Статья посвящена определению жанра произведения Николая Гоголя «Мертвые души». Известно, что сам писатель выбирал между определениями «роман» и «поэма», но в результате склонился ко второму варианту. Это жанровое определение эпического произведения Г оголя оправдано с разных точек зрения, и в статье рассматриваются сюжет, композиция и образы главного героя и некоторых других персонажей как те составляющие, которые являются выразителями идеи Гоголя о том, что «Мертвые души» -поэма.

Ключевые слова: русская классическая литература, жанры, динамика жанров, художественный мир Николая Гоголя, «Мертвые души», поэма.

В русской литературе первой половины XIX века не наблюдалось особого разнообразия крупных, эпических и идейно интересных жанров, поэтому и Н.В. Гоголю приходилось выбирать только между романом и поэмой. Это хорошо показано в комментариях С.И. Машин-ского к академическому изданию «Мертвых душ»; и там же, в результате своих рассуждений, литературовед приходит к выводу о том, что «Мертвые души» - роман-поэма .

Видимо, точку зрения о жанровом синкретизме великого творения Н.В. Гоголя с высоты последующего века следует признать правильной, но думающий читатель, смеем надеяться, время от времени задается вопросом: почему сам автор, Н.В. Гоголь, считал свое произведение именно поэмой? Видимо, у него для этого были веские основания.

Наша точка зрения: несмотря на то, что в «Мертвых душах» есть некоторые признаки романа, по основным своим характеристикам это - поэма, эпическая поэма (речь ведем только о первом томе, второй том, как будто бы, не завершен, и о нем трудно говорить определенно). Отличительные свойства (признаки) эпической поэмы вытекают из сравнения ее с романом и романтической поэмой.

Русская классика: динамика художественных систем

В романе события происходят в широком, но при этом - реальном и очерченном пространстве. И, как правило, в реальном времени. Г лавные герои (их бывает в романе несколько или даже очень много) -типичные представители своего класса. Сюжет медленно и спокойно разворачивается вслед за изменениями в жизни героев. И - никакой лирики (или ее очень мало), и - ничего особо философского.

В романтической поэме часто бывает представлено неопределенное, очень широкое пространство. Сюжет обычно - придуманный, характеризуется резкими, неожиданными поворотами. Г ерои - одиночки (причем каждый в своем роде), это - романтические натуры, которым свойственны пороки и страсти. Ярким примером здесь могут служить поэмы М.Ю. Лермонтова, которые настолько оригинальны, что принято говорить отдельно о «лермонтовском этапе» в развитии романтической поэмы1.

Если с этих позиций мы посмотрим на «Мертвые души», то увидим: кажется, действительно, черт (или характеристик) поэмы все же больше. В качестве пространства выступает Русь-матушка (куда уж шире и неопределеннее). Сюжет, конечно, не придуман, но, если рассматривать его пристально, - обнаружится много неожиданных поворотов. Разного рода других неожиданностей тоже хватает. Главный герой, в принципе, один, и это натура, если не романтическая, то порочная и страстная. Фигуры ряда помещиков и чиновников, а лучше сказать - городских жителей, обрисованы каждый по отдельности, и в этих описаниях они не выглядят типичными представителями класса, а, напротив, - разными, очень яркими, обликами человека, человеческой натуры.

Итак, «Мертвые души» - поэма, но поэма эпическая, а не героическая или романтическая. Именно потому, что сюжет и описание жизненного уклада у Н.В. Гоголя больше приближены к реальной действительности, чем аналогичные компоненты в «Цыганах» А.С. Пушкина или «Демоне» М.Ю. Лермонтова.

Еще два момента, на наш взгляд, красноречиво свидетельствуют о том, что перед нами - хоть и эпическая, но поэма. Первый момент -общая широкая панорама, в которой разворачивается сюжет, и еще -композиция произведения, отчетливо распадающаяся, опять же в смысле сюжета, на две аналогичные, повторяющиеся в своем внутреннем строении части. Первую часть составляют главы с первой - по десятую, вторую часть - глава одиннадцатая.

1 Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1955. С. 589-615.

Русская классика: динамика художественных систем

Композиционно каждая из названных частей построена таким образом: разворачиваясь широко снизу, идя по спирали и сужаясь кверху, цепь событий выталкивает Чичикова как главного героя поэмы в конце десятой главы - прочь из города, а в конце одиннадцатой - и вовсе в безвестную даль.

Второй момент, свидетельствующий о том, что перед нами все-таки поэма, - конечно, образ главного героя. Чичиков любит быструю езду! Об этом так ярко написано в завершающей, одиннадцатой, главе. Эта глава вообще замечательна тем, что в ней содержится даже не одна философская мысль, а несколько, и все они очень искусно вплетены в ткань, казалось бы, простого повествования. Рассмотрим эти лирические, а лучше сказать, философские отступления подробнее, идя вслед за автором, Гоголем, и его героем - Чичиковым (в этой главе все отступления автора так или иначе связаны с главным персонажем).

Интересно, что первое значительное отступление начинается сразу после слов о безграничном пространстве, после слов, завершающих длинное предложение, в котором перечисляются многие приметы этого безграничного пространства: «И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители... пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца. Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса. Открыто-пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают, и стремятся в душу, и вьются около моего сердца? Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже

Русская классика: динамика художественных систем

главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» 2.

Но не успело закончиться то ли лирическое, то ли философское отступление о чудной, незнакомой, широкой Руси, как начинается второе, такое же концептуальное, отступление - о дороге: «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога.» .

Затем, сразу за коротким рассказом о чувствах и желаниях Чичикова начинается рассуждение о писательском выборе - взять в герои добродетельного человека или такого подлеца, как Чичиков: «... Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного человека, но. может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения. И мертвыми покажутся пред ними все добродетельные люди других племен, как мертва книга пред живым словом! <.> А добродетельный человек все-таки не взят в герои. Можно даже сказать, почему не взят. Потому что пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку, потому что праздно вращается на устах слово “добродетельный человек”; потому что обратили в лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом и всем чем ни попало. Нет, пора наконец припрячь и подлеца. Итак, припряжем подлеца!» .

Если вчитаться внимательно в этот отрывок, становится понятно, что автор упомянул здесь почти всех своих персонажей. Очевидно, под «подлецом» разумеется Чичиков, а о других можно сказать: и точно, на страницах поэмы чуются «иные, еще доселе не бранные струны», предстаёт «несметное богатство русского духа» (мужики Собакеви-ча), проходит «муж, одаренный божескими доблестями» (Ноздрев? молодой Плюшкин?), или «чудная русская девица, какой не сыскать

Русская классика: динамика художественных систем

нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения» (неужели Коробочка? Отбросив иронию, можно сказать: она самая!). «И мертвыми покажутся пред ними все добродетельные люди других племен..!»

А далее, после пространного рассказа о жизненном пути главного героя, писатель вновь возвращается к теме художественного произведения, и его (то ли автора, то ли произведения, - и не поймешь) персонажей: «... читатели не должны негодовать на автора, если лица, доныне являвшиеся, не пришлись по его вкусу; это вина Чичикова, здесь он полный хозяин, и куда ему вздумается, туда и мы должны тащиться. С нашей стороны, если, точно, падет обвинение за бледность и невзрачность лиц и характеров, скажем только то, что никогда вначале не видно всего широкого теченья и объема дела» .

Здесь, в этих строках, Гоголь, предвосхищая продолжение своего повествования о похождениях Чичикова (во втором томе, который он замыслил), как будто оправдывается за «бледность и невзрачность» уже выведенных героев, продолжает это оправдание притчей о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче. Но читатель, кажется, вправе воскликнуть: а зачем он, Гоголь, это делает, зачем оправдывается?! Не такие уж они «бледные и невзрачные» - Манилов, Коробочка, Ноздрев, Собакевич, даже Плюшкин! Ведь сам автор, вольно или невольно, описывая упомянутых героев, как будто действовал точно той схеме, которой следовала природа (или натура, как сказано в тексте), создавая Собакевича: «недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов., но просто рубила со всего плеча.» . В результате и вышли эти удивительные персонажи, у большинства из которых все яркое в прошлом, но ведь оно - было. Это бывший армейский офицер Манилов, дом которого и теперь стоит «одиночкой на юру, то есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть». Про Коробочку нечего и говорить! Ведь даже и в прошлом, даже и сегодня «иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка». Ноздрев - бледный и невзрачный!? «Это был. молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком.». А характер!? Ведь это про него, про Ноздрева мы читаем в завершении четвертой главы: «- Бейте его! - кричал он таким же голосом, как во время великого приступа кричит своему взводу. какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что дается нарочный приказ держать его за руки во время горячих дел» .

Русская классика: динамика художественных систем

Собакевича лучше всего характеризует его собственная фраза: «У меня не так. У меня когда свинина - всю свинью давай на стол, баранина - всего барана тащи, гусь - всего гуся!» . Остается Плюшкин, как будто более других подходящий под определение бледного и невзрачного. Но даже Плюшкин - мошенник, и был когда-то «женат и семьянин, и сосед заезжал к нему пообедать, слушать и учиться у него хозяйству и мудрой скупости». Это он сейчас скряга и «прореха на человечестве», а его дочь, напротив, убежала из дома с штабс-ротмистром, а сын определился в полк, т.е. оба проявили решительность и самостоятельность, граничащую с авантюризмом.

И, потом, в конце концов, все они - русские люди! «И какой же русский не любит быстрой езды! Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: “черт побери все!” - его ли душе не любить ее? <.. .> Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства» .

И еще один момент, свидетельствующий о том, что перед нами поэма, а не роман (или повесть) - наличие поэтической высокой идеи в самом конце (хотя начало может и не предвещать появления такой романтико-героической ноты). Сравним у Пушкина начало и конец «Цыган»: «Цыгане шумною толпою по Бессарабии идут» - и - «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет».

В заключение сравним героя поэмы «Мертвые души» Чичикова с другим героем Н.В. Гоголя - Хлестаковым. Очевидно почти сразу, что между ними - много общего. Для нас, живущих в России, в провинциальном городе, но живущих в начале XXI века, главное сходство между двумя героями произведений Н.В. Гоголя, Хлестаковым и Чичиковым, лежит на поверхности: они оба прибывают в провинцию не из провинции (а бери выше!). Во всяком случае, так их воспринимают (и принимают) городские чиновники (в «Мертвых душах» - и помещики).

На пике своего взлета эти два героя оборачиваются перед нами важными персонами. Хотя таковыми, конечно, не являются: один -щелкопер, врунишка (хотя, может, действительно из Петербурга, ну и что из того?!), другой - мошенник, каких поискать. Но роднит их одно: если они и проходимцы, то не без способностей. Есть в них особый дар, талант, широта души: ведь это Хлестаков знает про Пушкина, а Чичиков «в душе всегда сохранял чистоту» и вообще был «веселого нрава человек».

Русская классика: динамика художественных систем

Но, в отличие от Хлестакова, Чичиков еще любит быструю езду, и уже одним этим отличается от Хлестакова, который вообще боится резких движений.

Важными особами Чичикова и Хлестакова делает только низкое самомнение окружающих. Уже не только непосредственно столицы (или заграница) полупрезрительно называют «уездных», даже и «губернских», провинциалами («глушь», по выражению Фамусова, героя А.С. Грибоедова). Сами уездные и губернские чиновники настолько уверились в своем провинциальном уровне (и при том в своем праве творить всякие безобразия), что готовы принять проходимцев за значительных лиц.

Отличие, видимо, опять же в степени символичности главного героя. Даже если бы Хлестаков не был персонажем драматического произведения, все равно он не мог бы стать главным героем эпической поэмы. (Наверное, мог бы быть центральной фигурой мелодраматической повести, водевильного рассказа и чего-то в этом роде). Чичиков все же масштабнее, трагичнее. Поскольку он герой - поэмы.

Многочисленные исследователи произведения «Москва-Петушки» при его анализе еще не пришли к точному определению жанра. Выделяются самые распространенные из версий: «роман-анекдот», «роман-исповедь» (С. Чупринин и др.), «эпическая поэма» (М. Альтшуллер, М. Эпштейн), «роман-путешествие» (В. Муравьев), «плутовской роман» и «авантюрный роман» (Л. Бераха) и даже «житие» (О. Седакова). Все эти версии имеют право на существование, так как по-своему доказаны с опорой на текст.

В своей работе мы обратимся к самым распространенным точкам зрения на предмет жанровой принадлежности «Москвы-Петушков» ? поэме, путешествию, робинзонаде.

Жанр «поэма»

Поэма - (от греч. «творить») - один из древнейших но вместе с тем широко распространенных жанров все исторические эпохи. Поэма обогащается открытиями прозы и настолько сближается со стихотворной повестью, что их часто не удается уже разграничить. Эпизация героев и событий в литературе оттесняет лирическое начало. Слово поэма сохранило оттенок торжественности и высокости. Когда Гоголь применил его к сатирической прозе, это была отчасти ирония, отчасти указание на величественный замысел.

Сам В. Ерофеев определил свое творение как поэму. Определение жанра прозаического произведения как поэмы восходит к «Мертвым душам» Н.В. Гоголя, также названным автором «поэмой» и представляющим собой лиро-эпический травелог. Однако, исследователь А. Кавадеев считает, что сравнение с «Мертвыми душами» Гоголя оправдано лишь «в обратном понимании: у Гоголя живой человек торговал мертвыми душами, у Ерофееева - «мертвые» души покупают живую».

Хотя в повествовании автор намекает на то, что произведение не может от начала до конца быть поэмой: «Черт знает, в каком жанре я доеду до Петушков… От самой Москвы все были философские эссе и мемуары , все были стихотворения в прозе , как у Ивана Тургенева… Теперь начинается детективная повесть …».

Если признать следование Ерофеева гоголевской традиции и попытаться обосновать жанр «современной» поэмы, то аргументами могут служить наличие лирического субъективного переживания героя («самоизлияние души», боль и «мировая скорбь», возвышенно-патетический, хотя и большей частью пародируемый стиль, проникновенные лирические отступления и многое другое.

Если анализировать гоголевскую традицию в «Москве-Петушках», то можно заметить, что образцом для подражания оказываются не только «Мертвые души», как поэма, роман-путешествие, но и драматическая пьеса «Ревизор», на внешнем композиционном уровне организованная образом дороги. В смысловом плане исследователь Богданова О.В. отмечает сходство лейтмотивов: «Чему смеетесь? - Над собой смеетесь!». Смех «сквозь слезы», неприкрытые лирические черты? налицо в исследуемом произведении. Отсюда и внутренние монологи, содержащие рассуждения главного героя, и многое другое.

Продолжая аналогию с лирическим родом литературы, то можно увидеть параллель: Ерофеев («Москва-Петушки» - Гоголь («Мертвые души» - Данте («Божественная комедия). Веничка разыгрывает своего рода тоже «божественную» комедию, в которой он себя определенным образом позиционировал наравне если не с богом, то во всяком случает с человеком в высшей степени исключительным.

Поэзия К.Ф. Рылеева

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Его творческая жизнь продолжалась недолго – с первых ученических опытов 1817–1819 гг. до последнего стихотворения (начало 1826), написанного в Петропавловской крепости. Широкая известность пришла к Рылееву после публикации оды-сатиры «К временщику» (1820), которая была написана во вполне традиционном духе, но отличалась смелым содержанием. Первоначально в поэзии Рылеева параллельно сосуществуют стихотворения разных жанров и стилей – оды и элегии. Над Рылеевым тяготеют «правила» тогдашних пиитик. Гражданская и личная темы еще не смешиваются, хотя ода, например, приобретает новый строй. Ее темой становится не прославление монарха, не воинская доблесть, как это было в лирике XVIII в., а обычная гражданская служба. Особенность лирики Рылеева заключается в том, что он не только наследует традиции гражданской поэзии прошлого столетия, но и усваивает достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова, в частности поэтический стиль Жуковского, используя те же устойчивые стиховые формулы. Постепенно, однако, гражданская и интимная струи в лирике поэта начинают пересекаться: элегии и послания включают гражданские мотивы, а ода и сатира проникаются личными настроениями. Жанры и стили начинают смешиваться. Иначе говоря, в гражданском, или социальном, течении русского романтизма происходят те же процессы, что и в психологическом течении. Герой элегий, посланий (жанров, которые традиционно посвящались описанию интимных переживаний) обогащается чертами общественного человека («В.Н. Столыпиной», «На смерть Бейрона»). Гражданские же страсти получают достоинство живых личных эмоций. Так рушатся жанровые перегородки, и жанровое мышление терпит значительный урон. Эта тенденция характерна для всей гражданской ветви русского романтизма. Типично, например, стихотворение Рылеева «Я ль буду в роковое время…». С одной стороны, в нем очевидны черты оды и сатиры – высокая лексика («роковое время», «гражданина сан»), знаковые отсылки к именам героев древности и современности (Брут, Риэго), презрительно-обличительные выражения («изнеженное племя»), ораторская, декламационная интонация, рассчитанная на устное произношение, на публичную речь, обращенную к аудитории; с другой – проникнутое грустью элегическое размышление по поводу того, что молодое поколение не вступает на гражданское поприще. Думы . С 1821 г. в творчестве Рылеева начинает складываться новый для русской литературы жанр – думы, лироэпического произведения, сходного с балладой, основанного на реальных исторических событиях, преданиях, лишенных, однако, фантастики. Рылеев особенно обращал внимание своих читателей на то, что дума – изобретение славянской поэзии, что в качестве фольклорного жанра она существовала давно на Украине и в Польше. В предисловии к своему сборнику «Думы» он писал: «Дума – старинное наследие от южных братьев наших, наше русское, родное изобретение. Поляки заняли ее от нас. Еще до сих пор украинцы поют думы о героях своих: Дорошенке, Нечае, Сагайдачном, Палее, и самому Мазепе приписывается сочинение одной из них». В начале XIX в. этот жанр народной поэзии получил распространение в литературе. Его ввел в литературу польский поэт Немцевич, на которого Рылеев сослался в том же предисловии. Однако не только фольклор стал единственной традицией, повлиявшей на литературный жанр думы. В думе можно различить признаки медитативной и исторической (эпической) элегии, оды, гимна и др. Первую думу – «Курбский» (1821) поэт опубликовал с подзаголовком «элегия», и лишь начиная с «Артемона Матвеева» появляется новое жанровое определение – дума. Сходство с элегией видели в произведениях Рылеева многие его современники. Так, Белинский писал, что «дума есть тризна историческому событию или просто песня исторического содержания. Дума почти то же, что эпическая элегия». Критик П.А. Плетнев определил новый жанр как «лирический рассказ какого-нибудь события». Исторические события осмыслены в думах Рылеева в лирическом ключе: поэт сосредоточен на выражении внутреннего состояния исторической личности, как правило, в какой-либо кульминационный момент жизни. Композиционно дума разделяется на две части – жизнеописание в нравственный урок, который следует из этого жизнеописания. В думе соединены два начала – эпическое и лирическое, агиографическое и агитационное. Из них главное – лирическое, агитационное, а жизнеописание (агиография) играет подчиненную роль. Почти все думы, как отметил Пушкин, строятся по одному плану: сначала дается пейзаж, местный или исторический, который подготавливает появление героя; затем с помощью портрета выводится герой и тут же произносит речь; из нее становится известной предыстория героя и нынешнее его душевное состояние; далее следует урок-обобщение. Так как композиция почти всех дум одинакова, то Пушкин назвал Рылеева «планщиком», имея в виду рациональность и слабость художественного изобретения. По мнению Пушкина, все думы происходят от немецкого слова dumm (глупый). В задачу Рылеева входило дать широкую панораму исторической жизни и создать монументальные образы исторических героев, но поэт решал ее в субъективно-психологическом, лирическом плане. Цель его – возбудить высоким героическим примером патриотизм и вольнолюбие современников. Достоверное изображение истории и жизни героев отходило при этом на второй план. Для того чтобы рассказать о жизни героя, Рылеев обращался к возвышенному языку гражданской поэзии XVIII – начала XIX в., а для передачи чувств героя – к поэтической стилистике Жуковского (см., например, в думе «Наталья Долгорукая»: «Судьба отраду мне дала В моем изгнании унылом…», «И в душу, сжатую тоской, Невольно проливала сладость»). Психологическое состояние героев, особенно в портрете, почти всегда одинаково: герой изображен не иначе, как с думой на челе, у него одни и те же позы и жесты. Герои Рылеева чаще всего сидят, и даже когда их приводят на казнь, они тут же садятся. Обстановка, в которой находится герой, – подземелье или темница. Поскольку в думах поэт изображал исторических личностей, то перед ним встала проблема воплощения национально-исторического характера – одна из центральных и в романтизме, и в литературе того времени вообще. Субъективно Рылеев вовсе не собирался покушаться на точность исторических фактов и «подправлять» дух истории. Больше того, он стремился к соблюдению исторической правды и опирался на «Историю государства Российского» Карамзина. Для исторической убедительности он привлек историка П.М. Строева, который написал большинство предисловий-комментариев к думам. И все-таки это не спасло Рылеева от слишком вольного взгляда на историю, от своеобразного, хотя и ненамеренного, романтически-декабристского антиисторизма. Жанр думы и понятие о романтическом историзме декабристов . Как романтик, Рылеев поставил в центр национальной истории личность патриота свободолюбца. История, с его точки зрения, – борьба вольнолюбцев с тиранами. Конфликт между приверженцами свободы и деспотами (тиранами) – двигатель истории. Силы, которые участвуют в конфликте, никогда не исчезают и не изменяются. Рылеев и декабристы не согласны с Карамзиным, утверждавшим, что прошедший век, уйдя из истории, никогда не возвращается в тех же самых формах. Если бы это было так, решили декабристы и Рылеев в том числе, то распалась бы связь времен, и патриотизм и вольнолюбие никогда не возникли бы вновь, ибо они лишились бы родительской почвы. Вследствие этого вольнолюбие и патриотизм как чувства не только свойственны, например, XII и XIX вв., но и одинаковы. Историческое лицо любого минувшего века приравнивается к декабристу по своим мыслям и чувствам (княгиня Ольга мыслит по-декабристски, рассуждая о «несправедливости власти», воины Димитрия Донского горят желанием сразиться «за вольность, правду и закон», Волынский – воплощение гражданского мужества). Отсюда ясно, что, желая быть верным истории и исторически точным, Рылеев, независимо от личных намерений, нарушал историческую правду. Его исторические герои мыслили декабристскими понятиями и категориями: патриотизм и вольнолюбие героев и автора ничем не различались. А это значит, что он пытался сделать своих героев одновременно такими, какими они были в истории, и своими современниками, ставя тем самым перед собой противоречащие и, следовательно, невыполнимые задачи. Рылеевский антиисторизм вызвал решительное возражение Пушкина. По поводу допущенного поэтом-декабристом анахронизма (в думе «Олег Вещий» герой Рылеева повесил свой щит с гербом России на врата Царьграда) Пушкин, указывая на историческую ошибку, писал: «…во время Олега герба русского не было – а двуглавый орел есть герб византийский и значит разделение империи на Западную и Восточную…». Пушкин хорошо понял Рылеева, который хотел оттенить патриотизм Олега, но не простил нарушения исторической достоверности. Таким образом, в думах не был художественно воссоздан национально-исторический характер. Однако развитие Рылеева как поэта шло в этом направлении: в думах «Иван Сусанин» и «Петр Великий в Острогожске» был заметно усилен эпический момент. Поэт совершенствовал передачу национального колорита, добиваясь большей точности в описании обстановки («косящето окно» и другие детали), крепче стал и его повествовательный слог. И Пушкин сразу же откликнулся на эти сдвиги в поэзии Рылеева, отметив думы «Иван Сусанин», «Петр Великий в Острогожске» и поэму «Войнаровский», в которой он, не приняв общего замысла и характера исторических лиц, в особенности Мазепы, оценил усилия Рылеева в области стихотворного повествования.

Поэма «Войнаровский». Поэма – один из самых популярных жанров романтизма, в том числе гражданского, или социального.

Поэма Рылеева «Войнаровский» (1825) была написана в духе романтических поэм Байрона и Пушкина. В основе романтической поэмы лежат параллелизм картин природы, бурной или умиротворенной, и переживаний изгнанника-героя, исключительность которого подчеркнута его одиночеством. Поэма развивалась через цепь эпизодов и монологические речи героя. Роль женских персонажей по сравнению с героем всегда ослаблена. Современники отмечали, что характеристики героев и некоторые эпизоды сходны с характеристиками персонажей и сценами из поэм Байрона «Гяур», «Мазепа», «Корсар» и «Паризина». Несомненен также и учет Рылеевым пушкинских поэм «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан», написанных значительно раньше. Поэма Рылеева стала одной из ярких страниц в развитии жанра. Это объясняется несколькими обстоятельствами. Во-первых, любовный сюжет, столь важный для романтической поэмы, отодвинут на второй план и заметно приглушен. Любовная коллизия в поэме отсутствует: между героем и его возлюбленной нет никаких конфликтов. Жена Войнаровского добровольно едет за мужем в ссылку. Во-вторых, поэма отличалась точным и подробным воспроизведением картин сибирского пейзажа и сибирского быта, открывая русскому читателю во многом неизвестный ему природный и бытовой уклад. Рылеев советовался с декабристом В.И. Штейнгелем о предметности нарисованных картин. Вместе с тем суровая сибирская природы и жизнь не чужды изгнаннику: они соответствовали его мятежному духу («Мне был отраден шум лесов, Отрадно было мне ненастье, И бури вой, и плеск валов»). Герой был непосредственно соотнесен с родственной его настроениям природной стихией и вступил с ней в сложные отношения. В-третьих, и это самое главное: своеобразие рылеевской поэмы состоит в необычной мотивировке изгнания. В романтической поэме мотивировка отчуждения героя, как правило, остается двойственной, не совсем ясной или таинственной. В Сибири Войнаровский оказался не по собственной воле, не вследствие разочарования и не в роли искателя приключений. Он – политический ссыльный, и его пребывание в Сибири носит вынужденный характер, определяемый обстоятельствами его трагической жизни. В точном указании причин изгнания – новаторство Рылеева. Это одновременно конкретизировало и сужало мотивировку романтического отчуждения. Наконец, в-четвертых, сюжет поэмы связан с историческими событиями. Поэт намеревался подчеркнуть масштабность и драматизм личных судеб героев – Мазепы, Войнаровского и его жены, их вольнолюбие и патриотизм. Как романтический герой, Войнаровский двойствен: он изображен тираноборцем, жаждущим национальной независимости, и пленником рока («Мне так сулил жестокий рок»). Поэма обнаружила в процессе эволюции тяготение к эпичности, к жанру повести в стихах, свидетельством чему было укрепление повествовательного стиля в поэме «Войнаровский». Его заметил и одобрил Пушкин, особенно похвалив Рылеева за «размашку в слоге». Пушкин увидел в этом отход Рылеева от субъективно-лирической манеры письма. В романтической поэме, как правило, господствовал единый лирический тон, события окрашивались авторской лирикой и не представляли для автора самостоятельного интереса. Рылеев нарушил эту традицию и тем способствовал созданию стиховых и стилистических форм для объективного изображения. Его поэтические искания отвечали раздумьям Пушкина и потребностям развития русской литературы.

Романтическая поэма.

Романтическая поэма - многочастное стихотворное произведение крупной формы, отражающее идейно-художественные принципы романтического мироощущения. Для романтической поэмы характерно такое сочетание лирического и эпического элементов, при котором эпическое начало (реализующееся в картинах исторической действительности) подчиняется лирическому началу (реализующемуся в картинах внутреннего мира личности), что обусловливает свободную композицию, наличие разнообразных авторских отступлений, ярко выраженный лирический тон повествования и другие характерные особенности данного жанра. Романтическая поэма интенсивно развивалась в литературе первой трети XIX в. В. Г. Белинский оценивал жанр романтической поэмы как «особый род эпоса, который не допускает прозы жизни, который схватывает только поэтические, идеальные моменты жизни, содержание которого составляет глубочайшие миросозерцания и нравственные вопросы современного человечества». Романтическая поэма - едва ли не ведущий жанр романтизма. Когда говорят о романтическом герое, то чаще всего имеют в виду героя такой поэмы, так как особенностью этого лиро-эпического жанра и является наличие развернутого сюжета, а вместе с ним и формирование нового типа героя. О жанре поэмы как ведущем в эпоху романтизма говорит И. Г. Неупокоева в книге «Революционно-романтическая поэма 1 пол. XIX века». Она отмечает, что каждая литературная эпоха имеет свои господствующие жанры и определенную их систему. Одним из первых признаков смены литературных эпох являются существенные изменения в художественной структуре ее основных жанров и их системе. Трансформация жанра поэмы на рубеже XVIII - XIX веков, постепенное преодоление свойственных ему в предшествующую эпоху классицистических черт обусловили этому жанру огромные возможности в условиях художественного развития XIX в. Разрыв с классицистическими нормами позволил «свободной поэме» вобрать в себя важнейшие социально-философские, нравственные и исторические проблемы своей эпохи. Выход к свободной структуре позволил поэме широко вбирать в себя открытия других поэтических жанров (прежде всего малых лирических форм и стихотворной драмы). И.Г. Неупокоева выделяет два главенствующих типа поэмы: лиро-эпическую и философско-символическую. Каждый из этих типов имеет свою историю, свои национальные и европейские вершины. Они «не замкнуты в себе, не отгорожены одна от другой непроходимой чертой». Появление лиро-эпической поэмы было подлинным началом новой эпохи в истории европейской литературы. Развитие этого жанра можно отнести к 10-м – 20-м годам XIX столетия. Таковы «Паломничество Чайльд Гарольда» Байрона, «Эллада» Шелли, «Войнаровский» Рылеева, «Гражина» Мицкевича, «Последний сын вольности» Лермонтова. Можно говорить о наличии внутри лиро-эпической поэмы романтиков нескольких жанровых форм, отмеченных устойчивой художественной структурой. Сравнительный анализ лиро-эпической поэмы позволяет отчетливо увидеть такие ее жанровые формы (каждая из которых имеет свою отчетливо выраженную художественную структуру), как: так называемая «восточная поэма», поэма-монодия, гимновая и национально-героическая поэмы. Философско-символическая поэма являет собой сложный «сплав» заимствований из исторических преданий и легенд, из мифологии и ее поэтических переработок. Примером могут служить «Королева Маб» Шелли, «Каин» Байрона. В ней сливаются разные струи романтической поэзии – гимновая и сатирическая, высокопатетическая и проникновенно личная. Как отмечает Неупокоева, создается новая система «универсальной» поэтической образности. В каждой из национальных литератур предпочтение отдается тому материалу, который был наиболее привычен для ее поэтической традиции. В Англии – это традиция жанра видения и социальной утопии, восходящая к Уильяму Ленгленду и Томасу Мору, обращение к библейским образам, ставшим здесь после «Потерянного рая» уже национальной художественной традицией, а также свободная интерпретация античных мифов. Есть все основания говорить о философско-символической поэме романтиков как об определенном художественном целом. В то же время здесь, как и в поэме лиро-эпической, можно видеть как внутреннюю дифференциацию жанра, так и этапы его развития. Сравнительное рассмотрение позволяет различать такие жанровые формы философско-символической поэмы, как космологическая, трагедийная и лирико-симфоническая. К примеру, космологическая поэма наиболее ярко представлена в английской литературе. В частности у Блейка «Брак Неба и Ада», «Пророческие книги», а трагедийные поэмы - у Байрона, Мицкевича, Лермонтова.

Творчество И.Крылова первой четверти 19 века. Басни, их классификация, художественный метод, проблематика.

Творчество И.Крылова первой четверти 19 века. Закончив с издательской деятельность,Крылов долгое время скитался по российским губерниям. Но с воцарением в 1801 г. Александра все изменилось. Постепенно он перестает писать для театра и с 1806г. Крылов полностью переключается на басни. В 1808 году им было издано уже 17 басен, среди которых и знаменитая "Слон и моська". В 1809 году выходит первый сборник его басен. Если сначала в творчестве Крылова преобладали переводы или переложения знаменитых басен Лафонтена ("Стрекоза и муравей", "Волк и ягненок"), то постепенно он начал находить все больше самостоятельных сюжетов, многие из которых были связаны со злободневными событиями российской жизни. Так, реакцией на различные политические события стали басни "Квартет", "Лебедь, Щука и Рак", "Волк на псарне". Писатель, в свое время смеявшийся над Карамзиным за его пристрастие к излишне простонародным выражениям, теперь сам создавал произведения, понятные всем, и стал истинно народным писателем. С его баснями вошла в русскую литературу живая народная речь. Ба́сня - стихотворное или прозаическое литературное произведение нравоучительного, сатирического характера. В конце басни содержится краткое нравоучительное заключение - так называемая мораль. Басни бывают стихотворными и прозаическими. Пример первых - басни Жана де Лафонтена, И.А. Крылова, С.Михалкова и др.; вторых - античные басни Эзопа, Федра и др. Еще басни можно разделить на "животные" и "бытовые". В первых героями являются различные звери, во вторых - предметы, люди или мифологические персонажи. Художественный метод - это принцип (способ) отбора явлений действительности, особенности их оценки и своеобразие их художественного воплощения. В своих баснях Крылов формирует реализм как художественный метод, т.е. художественный метод- реалистический. По своей проблематике басни Крылова условно можно разделить на

1. социально-политические («Лев на ловле»; «Слон на воеводстве»; «Рыбья пляска»)

2. морально-философские («Стрекоза и Муравей»; «Огородник и Философ»; «Листы и Корни»)

3. социально-бытовые («Слон и Моська»;«Свинья под дубом»).

Творчество А.Грибоедова. «Горе от ума» как первая реалистическая комедия.

В 1815 г. была опубликована и поставлена на сцене его стихотворная комедия в одном действии « Молодые супруги» - переделка пьесы французского драматурга Крезе де Лессера В 1817 г. в соавторстве с П.А.Катениным Грибоедов написал комедию «Студент», а совместно с А.А.Шаховским и Н.И.Хмельницким - комедию « Своя семья, или Замужняя невеста » (перу Грибоедова принадлежит начало второго действия). Написанная совместно с А. А.Жандром комедия «Притворная неверность» (вольный перевод комедии французского драматурга Барта «Les fausses infidelites») в 1818 г. ставилась на сценах Москвы и Петербурга. Участие в работе над этими бытовыми пьесами было пробой сил молодого драматурга перед началом работы над его главным произведением - во второй половине 1810-х гг. складывался замысел комедии «Горе от ума». Создание комедии: План произведения связан с политическими настроениями русского общества после войны 1812 г. В Петербурге, где живет Грибоедов, организуются потаенные общества («Зеленая лампа», «Союз спасения»). Сначала 1820-х гг. Грибоедов служит на Кавказе в должности секретаря по зарубежной части. Тут он начинает работать над будущей комедией. В июне 1824 г. текст комедии готов. Боясь столичной цензуры, Грибоедов едет в Петербург: читает свою пьесу в литературных кругах, перерабатывает ее и улучшает. Комедия становится событием.«Горе от ума» как первая реалистическая комедия. Основной чертой реализма является изображение типических характеров в типических обстоятельствах. Этому основному требованию реализма вполне отвечает "Горе от ума". Типизируя образ, Грибоедов каждому персонажу комедии придает индивидуальные черты и свойства. В комедии драматург реалистически убедительно показал накаленную обстановку в дворянском обществе, изобразив основной конфликт своего времени - столкновение консервативных дворян с новыми силами в лице Чацкого.

Система персонажей комедии «Горе от ума». Образ главного героя. Пушкин и Гончаров о комедии Грибоедова.

Грибоедов- новатор своего времени. Отступая от канонов классицизма, он превышает допустимое количество действующих лиц. Кроме того, в комедию вводится большое количество внесценических персонажей, число которых превышает сценические, что также является новаторством для классицистического произведения. Все образы в комедии мы можем разделить на три группы: главные герои - они участвуют в личном конфликте (Софья, Молчалив, Чацкий, Фамусов и Лиза), второстепенные и внесценические. Ко второй группе относятся гости фамусовского танцевального вечера. К третьей относятся все внесценические персонажи, о которых мы узнаем из диалогов действующих лиц на сцене. Также героев можно разделить на два больших лагеря - представители “века минувшего” и представители “века нынешнего”. Первым и наиболее ярким представителем “века минувшего” является Фамусов . Барин-крепостник, “как все московские”, мечтающий заполучить для своей дочери зятя “с звездами да с чинами”. Служба для Фамусова, как и для всех представителей дворянской Москвы, - лишь средство продвижения по служебной лестнице. Его дочь Софья выделяется среди прочих лиц. Увлеченная чтением французских романов, она представляет себя их героиней. Оттого в ее речи много психологических мотивов. Молчалин -.яркий представитель фамусовского общества. Цель его жизни - оказаться в нужное время в нужном месте, а главное - следовать заветам отца: “угождать всем людям без изъятья”. Каждое слово и шаг у него продуманы. Он умело притворяется любовником дочери своего хозяина, хотя сам питает симпатии к служанке Лизе (“Ее по должности, тебя...”). Немаловажную роль играет Лиза , служанка Софьи, умная, живая, бойкая девушка. С одной стороны, она субретка (традиционное амплуа классицизма), помогает своей хозяйке устраивать любовные свидания. Кроме того, Лиза- второй резонер на сцене. Она дает меткие характеристики героям: “Кто так чувствителен, и весел, и остер, как Александр Андреич Чацкий ”. Второстепенные персонажи представлены в третьем действии комедии на танцевальном вечере у Фамусова. Они дополняют картину московского барства. Ярким примером военщины и аракчеевщины является полковник Скалозуб, в образе которого обличены военный карьеризм и увлечение муштрой. Далее перед нами предстает целая галерея представителей московского барства. Это и Горичи, являющие собой типичную дворянскую семью. Это и князь Тугоуховский с женой и шестью дочерьми-бесприданницами, который разъезжает по балам в поисках женихов. Это и графини Хрюмины: графиня-внучка- старая дева, вечно всем недовольная, и ее бабушка, которая уже ничего не видит и не слышит, но упорно посещает развлекательные вечера. Это и “мошенник, плут” Загорецкий, нашедший “защиту от суда” в лучших домах Москвы. Наконец, в комедии присутствует большое количество внесценических персонажей, число которых превышает число сценических, что является нарушением канонов классицизма. Роль этих персонажей велика: они расширяют как временные, так и пространственные рамки комедии. Именно благодаря им Грибоедову удается охватить период времени от императрицы Екатерины II до начала правления Николая I. Как и все сценические, их можно разделить на два противостоящих лагеря - на “век минувший” и “век нынешний”. Образ Чацког о - главное открытие Грибоедова. В русской литературе именно с Чацкого начинается линия героя-борца, героя-протестанта. В образе Чацкого Грибоедов впервые в русской литературе показал "нового человека", воодушевленного возвышенными идеями, поднимающего бунт против реакционного общества в защиту свободы, гуманности, ума и культуры, воспитывающего в себе новую мораль, вырабатывающего новый взгляд на мир и на человеческие отношения. Александр Андреевич Чацкий - это молодой человек, дворянин. Родители Чацкого рано умерли, и он воспитывался в доме Фамусова - друга его покойного отца. Чацкий не только умный, но и развитый человек, с чувством,.Чацкий пламенно любит родину, но не государство царей, помещиков и чиновников, а Россию народную, с ее могучими силами, заветными преданиями, умом и трудолюбием.Он считает, что нужно служить "делу, а не лицам". Чацкий защищает право человека свободно выбирать себе занятия: путешествовать, жить в деревне, "вперить ум" в науки или посвятить себя "искусствам творческим, высоким и прекрасным", поэтому Фамусов объявляет Чацкого опасным человеком, не признающим властей. Личная драма Чацкого - его неразделенная любовь к Софье, Софья, при всех своих хороших душевных задатках, все же целиком принадлежит к фамусовскому мируОдно из главных отличительных свойств Чацкого - полнота чувств. Она проявилась и в том, как он любит, и в том, как он гневается и ненавидит. Во всем он проявляет истинную страсть, всегда бывает горяч душою. Он пылок, остер, умен, красноречив, полон жизни, нетерпелив. Он являет собой воплощение доброй юности, честности, доверчивости, по-юному безграничной веры в себя и свои возможности. Эти качества делают его открытым для ошибок и уязвимым. О сути комедии "Горе от ума" Пушкин написал: " Цель Грибоедова - характеры и резкая картина нравов. В этом отношении Фамусов и Скалозуб превосходны. Софья начертана не ясно: не то..., не то московская кузина. Молчалин не довольно резко подл; не нужно ли было сделать из него труса? Старая пружина, но штатский трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог быть очень забавен. Больные разговоры, сплетни, рассказ Репетилова о клобе, Загорецкий, всеми отъявленный и всюду принятый - вот черты истинно комического гения.? И еще Пушкин сказал: "О стихах я не говорю- половина - должна войти в пословицы". Гончаров дал характеристику данному произведению в статье «Мильон терзаний».ьСтатья литературного критика И.А. Гончарова о пьесе А.С. Грибоедова "Горе от ума" является одной из самых известных и точных оценок данного произведения. В целом, И.А. Гончаров оценивает пьесу, как бессмертное произведение, в котором были подняты проблемы, актуальные во все времена и народы. Единственный образ пьесы, по мнению критика, который остается открытым - это образ Чацкого. Его можно долго корректировать и обсуждать.