Александр I, оказавшийся на престоле в результате переворота, сразу же столкнулся с «кадровым голодом»: в его окружении почти не было талантливых придворных, которые помогли бы ему освоиться с управлением столь огромной державой. Некоторые из прежних царедворцев (в первую очередь Петр Пален и Никита Панин) дискредитировали себя участием в заговоре против Павла - и хотя они были оставлены на службе и даже увенчали себя новыми успехами, государь не мог привлекать их к тем инициативам, которые считал особенно значимыми. Что касается опытных вельмож екатерининских времен, то они были отстранены от управления еще его отцом и к тому же находились в весьма преклонных летах. Новый царь остро нуждался в помощниках, которые разделяли бы его либеральные взгляды и были бы столь же нацелены на реформирование страны.
Обещая в манифесте по случаю своего восшествия на престол управлять страной «по законам и по сердцу бабки своей - Екатерины Великой», Александр стремился сгладить остроту противоборства различных группировок внутри правящей элиты. Государь доказал серьезность своих намерений, вернув из ссылки и освободив из тюрем многих заключенных (в том числе А.Н. Радищева, А.П. Ермолова и др.). Уволил он и наиболее одиозных временщиков предыдущего правителя: государственного прокурора Обольянинова, шталмейстера Кутайсова и московского обер-полицмейстера Эртеля. Уничтожил государь и Тайную экспедицию - орган при Сенате, занимавшийся политическим сыском. Тайная экспедиция была учреждена еще Екатериной - она, например, занималась делами участников Пугачевского бунта; однако именно при Павле этот орган превратился в беспощадную и зачастую нелогичную машину расправы над чиновниками и офицерами, заподозренными в нелояльности.
Александр вернул на службу всех, кто был уволен с нее без суда (таких оказалось около 15 тыс. человек), и в манифесте об упразднении Тайной экспедиции провозгласил, что отныне положен «надежный оплот злоупотреблению» и что «в благоустроенном государстве все поступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона». Были восстановлены жалованные грамоты городам и дворянству - в частности, дворяне были вновь освобождены от телесных наказаний, введенных Павлом. Эти меры первых недель царствования Александра, казалось, вернули мир в государстве. Однако царь понимал, что требуются куда более радикальные реформы.
Страна победившего феодализма
Внутреннее состояние России было на первый взгляд вполне благоприятным, и менее дальновидный монарх, вероятно, действительно удовольствовался бы правлением в духе Екатерины Великой, не ища перемен. Основу экономического развития страны составляло сельское хозяйство, которое получило мощный импульс благодаря территориальным приобретениям Екатерины Великой: благодаря безопасности внешних границ, достигнутой при императрице, огромные черноземные пространства на юге и юго-западе империи усиленно колонизировались помещиками и крестьянами. Именно при Екатерине Россия превратилась в одну из главных житниц Европы: всего за 15 лет, к 1779 году, вывоз пшеницы из главных портов страны вырос более чем в девять раз.
Вместе с тем сельское хозяйство оставалось феодальным и архаичным. К началу XIX века крепостное право достигло апогея: 55% крестьян принадлежали помещикам и были в правовом плане совершенно бесправными: господа могли продавать их поодиночке и семьями, дарить, приписывать к заводам и фабрикам, а также наказывать, не сверяясь ни с какими законами, - бить плетьми и батогами даже при отсутствии на них какой-либо настоящей вины. Наказание, к которому Сенат и Екатерина Великая приговорили печально известную Салтычиху - помещицу Дарью Салтыкову, было случаем исключительным: впервые правящий класс вынужден был прислушаться к общественному мнению и заточить в монастырской тюрьме столбовую дворянку из старинного рода, прославившуюся зверствами в отношении крестьян. Арест Салтычихи был данью новой эпохе - императрица, состоявшая в переписке с Вольтером и Дидро, стремилась показать, что понятие законности распространяется на всех подданных без исключения. Однако в действительности процесс такого рода был единичным фактом: прочие дворяне могли не бояться, что государство займется ущемлением их прав по отношению к принадлежавшей им «собственности».
«Салтычиха». Художник П. Курдюмов, 1911 год
Крепостное право было аморальным: в таком виде, как в России, в европейских странах оно уже не существовало, несмотря на то что в некоторых государствах, таких, как Австрия, крестьянские повинности были отменены лишь к середине XIX столетия. Однако у него был и другой минус: крепостничество консервировало устаревшие формы эксплуатации крестьян, мешая развитию экономики в целом. Помещики по-прежнему стремились увеличить доходы, уменьшая крестьянские наделы и расширяя барскую запашку, повышая оброк и усиливая барщину. Это вело еще к одному опасному для государства последствию - обострению отношений между помещиками и крестьянами, которое при Екатерине привело к настоящей крестьянской войне. Волнения помещичьих крестьян в России были частыми - лишь за первое десятилетие XIX века их произошло около 80, и правительство порой вынуждено было бросать на их подавление армейские части. Нуждалось в реформе и управление - при Екатерине, сократившей число коллегий, возникла управленческая неразбериха: так, даже во время волнений и крупных бедствий было непонятно, какая коллегия занимается изучением ситуации и выработкой мер к ее исправлению.
Главным же поводом для тревоги служили даже не перечисленные выше проблемы. Если в эпоху Екатерины дворянство могло наслаждаться прелестями «просвещенного абсолютизма», то царствование Павла показало, насколько опасным может быть самодержавие даже для того сословия, которое всегда рассматривалось как опора трона. Вот почему Александр всерьез задумывался об ограничении самодержавия. Опереться в этих планах он мог только на ближайших друзей.
Благие намерения
Вскоре по восшествии на престол Александр поделился своими планами с другом детства - Павлом Строгановым. В юности Строганов побывал в революционной Франции и даже состоял в близком к якобинцам «Клубе друзей закона». Строганов, впрочем, нашел мысль об ограничении самодержавия несвоевременной, предложив прежде провести реформу администрации. Для того чтобы разработать конкретные меры, он предложил царю создать особый Негласный (тайный) комитет. Александр с идеей согласился и назначил в состав комитета самого Строганова, а также других хорошо знакомых ему дворян - Николая Новосильцева, Адама Чарторыйского и Виктора Кочубея. На первом же заседании комитет сформулировал основные задачи: изучить положение дел в стране, реформировать правительственный механизм и выработать конституцию, которая бы стала основанием для работы ряда независимых государственных учреждений.
Портрет графа П.А. Строганова. Художник Ж.-Л. Монье, 1808 год
Александр видел первоочередные задачи несколько иначе, чем члены Негласного комитета. Прежде всего он желал даровать народу некую хартию вроде французской Декларации прав человека и гражданина, чтобы сразу объявить о своих намерениях. Кроме того, он собирался преобразовать Сенат, с тем чтобы превратить этот правительственный орган в гарант соблюдения гражданских прав. Любопытно, что этот проект поддержали не только молодые друзья царя, но и многие государственные деятели, находившиеся в летах, - уж слишком сильно натерпелись при прежнем государе. Бывший фаворит Екатерины князь Платон Зубов даже представил царю собственный проект о превращении Сената в независимый законодательный корпус. Проект, правда, был отвергнут Негласным комитетом, поскольку не имел ничего общего с подлинно республиканским институтом: Зубов предполагал, что Сенат будет состоять лишь из крупных чиновников и представителей высшего дворянства.
Еще один интересный проект, переданный в комитет Александром и касающийся внутренних преобразований, был составлен графом Александром Воронцовым и представлял собой «жалованную грамоту народу» - по аналогии с жалованными грамотами Екатерины городам и дворянству. Необычайно смелый проект давал людям низшего сословия гарантии личной неприкосновенности - их нельзя было заключить в тюрьму и подвергнуть любым наказаниям, кроме как по закону. Помимо этого, Воронцов предлагал дать крестьянам право обладать недвижимой собственностью. Рассмотрев проект, члены негласного комитета усомнились в том, что народ действительно можно наделить правами, предусмотренными в «грамоте», при данном состоянии страны - как бы не пришлось их отнимать обратно.
Крестьянский вопрос был одним из первых, которым озаботился комитет. Зубов в своем проекте предлагал начать с запрета владеть дворовыми: государство должно было выкупить их у помещиков. Однако Новосильцев справедливо указал царю, что в казне не хватит денег, чтобы выкупить дворовых. Кроме того, эта армия освобожденных дворовых, не являвшихся настоящими крестьянами и не имевших земли, превратилась бы в дестабилизирующий фактор. В еще одном проекте по крестьянскому вопросу, поданном адмиралом Николаем Мордвиновым, предлагалось разрешить владеть недвижимостью купцам, мещанам и казенным крестьянам. Мордвинов предлагал ограничить монархию с помощью дворянства - продать большую часть казенных земель дворянам, обеспечив, таким образом, усиление этого сословия и его способность в случае необходимости противостоять царю, который вздумает править не по законам. Мордвинов не считал возможным отменять крепостное право «сверху» и стремился создать в сфере сельского хозяйства рынок наемной рабочей силы, который бы сделал труд крепостных попросту невыгодным.
Фактически Негласный комитет ограничился лишь одним из предложений Мордвинова - признал за третьим сословием право покупать землю. Несмотря на то что члены Негласного комитета горячо ненавидели крепостное право и считали, что его требуется скорее отменить, никто из них не предложил проект его отмены, который Александр счел бы своевременным. В результате вопрос был отложен в долгий ящик - как оказалось, на целых 60 лет.
«Негласный комитет». Художник Олег Леонов
Негласный - и бесполезный
Намного больше удалось Негласному комитету в вопросах реформирования системы управления. Вслед за предпринятым самим Александром учреждением Непременного совета - органа, который занимался бы обсуждением государственных дел и постановлений, - были преобразованы петровские коллегии. В феврале 1802 года Чарторыйский представил доклад, где была предложена система разделения властей: предлагалось строго поделить компетенции высших органов управления, надзора, суда и законодательства, точно описав роль каждого из них. После обсуждения доклада и изучения других проектов и предложений в сентябре того же года был обнародован манифест, по которому коллегии были преобразованы в восемь министерств - иностранных дел, военное и морское, соответствовавшие прежним коллегиям, а также совершенно новые министерства: внутренних дел, финансов, народного просвещения, юстиции и коммерции. В отличие от коллегий, каждое из министерств управлялось одним человеком - министром: это делало управление новыми органами более оперативным, компетентным и ответственным.
После обсуждения в Негласном комитете был издан именной указ о правах и обязанностях Сената. Идея Зубова о преобразовании Сената в законодательное учреждение была отвергнута. Вместо этого Сенат стал верховным органом государственного надзора над администрацией и одновременно высшей судебной инстанцией. Он же фактически играл роль и правительства: так, перед ним были ответственны все министерства. Указы Сената должны были исполняться всеми, как и указы государя. Лишь государь имел право вмешиваться в работу Сената; даже в том случае, если генерал-прокурор обнаруживал какие-то нарушения в работе Сената, он мог лишь доложить о них государю, причем за несправедливые жалобы на Сенат государю виновные должны были подвергаться судебному преследованию. Уличенных же в преступлении сенаторов имел право судить лишь сам Сенат.
Несмотря на то что Александру I и кругу его ближайших друзей удалось до некоторой степени разгрести административные авгиевы конюшни, устроенные Екатериной и в меньшей степени Павлом, деятельность Тайного комитета трудно назвать успешной. Фактически она продлилась лишь год: с мая 1802 года комитет уже никогда более не собирался по важным вопросам. Обсуждение мер по реформированию было возложено на Комитет министров, на собраниях которого председательствовал сам царь. Увы, Тайный комитет не выполнил задач, ради которых был создан: он не решил ни вопрос о конституции, ни вопрос о крепостном праве. В целом он является прекрасным примером «реформ без реформ» - одной из излюбленных стратегий отечественных преобразователей всех времен. Однако для самого Александра участие в его деятельности стало управленческой школой - оно имело для него приблизительно то же значение, какое для Петра I имели потешные полки: Петр учился воевать, Александр - управлять огромным государством, поставленным перед непростыми проблемами.
Ещё о
Перестройка без гласности / Негласный комитет Александра I
Созданный Александром I Негласный комитет дал российской истории прекрасный пример «реформ без реформ»
Александр I , оказавшийся на престоле в результате переворота, сразу же столкнулся с «кадровым голодом»: в его окружении почти не было талантливых придворных, которые помогли бы ему освоиться с управлением столь огромной державой. Ещё об
«Портрет императора Александра I». Картина неизвестного автора, 1811–1812 гг.
Некоторые из прежних царедворцев (в первую очередь Петр Пален и Никита Панин) дискредитировали себя участием в заговоре против Павла - и хотя они были оставлены на службе и даже увенчали себя новыми успехами, государь не мог привлекать их к тем инициативам, которые считал особенно значимыми.
Что касается опытных вельмож екатерининских времен, то они были отстранены от управления еще его отцом и к тому же находились в весьма преклонных летах. Новый царь остро нуждался в помощниках, которые разделяли бы его либеральные взгляды и были бы столь же нацелены на реформирование страны.
Обещая в манифесте по случаю своего восшествия на престол управлять страной «по законам и по сердцу бабки своей - Екатерины Великой», Александр стремился сгладить остроту противоборства различных группировок внутри правящей элиты. Государь доказал серьезность своих намерений, вернув из ссылки и освободив из тюрем многих заключенных (в том числе А.Н. Радищева, А.П. Ермолова и др.). Уволил он и наиболее одиозных временщиков предыдущего правителя: государственного прокурора Обольянинова, шталмейстера Кутайсова и московского обер-полицмейстера Эртеля. Уничтожил государь и Тайную экспедицию - орган при Сенате, занимавшийся политическим сыском. Тайная экспедиция была учреждена еще Екатериной - она, например, занималась делами участников Пугачевского бунта; однако именно при Павле этот орган превратился в беспощадную и зачастую нелогичную машину расправы над чиновниками и офицерами, заподозренными в нелояльности.
Александр вернул на службу всех, кто был уволен с нее без суда (таких оказалось около 15 тыс. человек), и в манифесте об упразднении Тайной экспедиции провозгласил, что отныне положен «надежный оплот злоупотреблению» и что «в благоустроенном государстве все поступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона». Были восстановлены жалованные грамоты городам и дворянству - в частности, дворяне были вновь освобождены от телесных наказаний, введенных Павлом. Эти меры первых недель царствования Александра, казалось, вернули мир в государстве. Однако царь понимал, что требуются куда более радикальные реформы.
Страна победившего феодализма
Внутреннее состояние России было на первый взгляд вполне благоприятным, и менее дальновидный монарх, вероятно, действительно удовольствовался бы правлением в духе Екатерины Великой, не ища перемен. Основу экономического развития страны составляло сельское хозяйство, которое получило мощный импульс благодаря территориальным приобретениям Екатерины Великой: благодаря безопасности внешних границ, достигнутой при императрице, огромные черноземные пространства на юге и юго-западе империи усиленно колонизировались помещиками и крестьянами. Именно при Екатерине Россия превратилась в одну из главных житниц Европы: всего за 15 лет, к 1779 году, вывоз пшеницы из главных портов страны вырос более чем в девять раз.
Вместе с тем сельское хозяйство оставалось феодальным и архаичным. К началу XIX века крепостное право достигло апогея: 55% крестьян принадлежали помещикам и были в правовом плане совершенно бесправными: господа могли продавать их поодиночке и семьями, дарить, приписывать к заводам и фабрикам, а также наказывать, не сверяясь ни с какими законами, - бить плетьми и батогами даже при отсутствии на них какой-либо настоящей вины. Наказание, к которому Сенат и Екатерина Великая приговорили печально известную Салтычиху - помещицу Дарью Салтыкову, было случаем исключительным: впервые правящий класс вынужден был прислушаться к общественному мнению и заточить в монастырской тюрьме столбовую дворянку из старинного рода, прославившуюся зверствами в отношении крестьян. Арест Салтычихи был данью новой эпохе - императрица, состоявшая в переписке с Вольтером и Дидро, стремилась показать, что понятие законности распространяется на всех подданных без исключения. Однако в действительности процесс такого рода был единичным фактом: прочие дворяне могли не бояться, что государство займется ущемлением их прав по отношению к принадлежавшей им «собственности».
«Салтычиха». Художник П. Курдюмов, 1911 год
Крепостное право было аморальным: в таком виде, как в России, в европейских странах оно уже не существовало, несмотря на то что в некоторых государствах, таких, как Австрия, крестьянские повинности были отменены лишь к середине XIX столетия. Однако у него был и другой минус: крепостничество консервировало устаревшие формы эксплуатации крестьян, мешая развитию экономики в целом. Помещики по-прежнему стремились увеличить доходы, уменьшая крестьянские наделы и расширяя барскую запашку, повышая оброк и усиливая барщину. Это вело еще к одному опасному для государства последствию - обострению отношений между помещиками и крестьянами, которое при Екатерине привело к настоящей крестьянской войне. Волнения помещичьих крестьян в России были частыми - лишь за первое десятилетие XIX века их произошло около 80, и правительство порой вынуждено было бросать на их подавление армейские части. Нуждалось в реформе и управление - при Екатерине, сократившей число коллегий, возникла управленческая неразбериха: так, даже во время волнений и крупных бедствий было непонятно, какая коллегия занимается изучением ситуации и выработкой мер к ее исправлению.
Главным же поводом для тревоги служили даже не перечисленные выше проблемы. Если в эпоху Екатерины дворянство могло наслаждаться прелестями «просвещенного абсолютизма», то царствование Павла показало, насколько опасным может быть самодержавие даже для того сословия, которое всегда рассматривалось как опора трона. Вот почему Александр всерьез задумывался об ограничении самодержавия. Опереться в этих планах он мог только на ближайших друзей.
Благие намерения
Вскоре по восшествии на престол Александр поделился своими планами с другом детства - Павлом Строгановым. В юности Строганов побывал в революционной Франции и даже состоял в близком к якобинцам «Клубе друзей закона». Строганов, впрочем, нашел мысль об ограничении самодержавия несвоевременной, предложив прежде провести реформу администрации. Для того чтобы разработать конкретные меры, он предложил царю создать особый Негласный (тайный) комитет. Александр с идеей согласился и назначил в состав комитета самого Строганова, а также других хорошо знакомых ему дворян - Николая Новосильцева, Адама Чарторыйского и Виктора Кочубея. На первом же заседании комитет сформулировал основные задачи: изучить положение дел в стране, реформировать правительственный механизм и выработать конституцию, которая бы стала основанием для работы ряда независимых государственных учреждений.
Портрет графа П.А. Строганова. Художник Ж.-Л. Монье, 1808 год
Александр видел первоочередные задачи несколько иначе, чем члены Негласного комитета. Прежде всего он желал даровать народу некую хартию вроде французской Декларации прав человека и гражданина, чтобы сразу объявить о своих намерениях. Кроме того, он собирался преобразовать Сенат, с тем чтобы превратить этот правительственный орган в гарант соблюдения гражданских прав. Любопытно, что этот проект поддержали не только молодые друзья царя, но и многие государственные деятели, находившиеся в летах, - уж слишком сильно натерпелись при прежнем государе. Бывший фаворит Екатерины князь Платон Зубов даже представил царю собственный проект о превращении Сената в независимый законодательный корпус. Проект, правда, был отвергнут Негласным комитетом, поскольку не имел ничего общего с подлинно республиканским институтом: Зубов предполагал, что Сенат будет состоять лишь из крупных чиновников и представителей высшего дворянства.
Еще один интересный проект, переданный в комитет Александром и касающийся внутренних преобразований, был составлен графом Александром Воронцовым и представлял собой «жалованную грамоту народу» - по аналогии с жалованными грамотами Екатерины городам и дворянству. Необычайно смелый проект давал людям низшего сословия гарантии личной неприкосновенности - их нельзя было заключить в тюрьму и подвергнуть любым наказаниям, кроме как по закону. Помимо этого, Воронцов предлагал дать крестьянам право обладать недвижимой собственностью. Рассмотрев проект, члены негласного комитета усомнились в том, что народ действительно можно наделить правами, предусмотренными в «грамоте», при данном состоянии страны - как бы не пришлось их отнимать обратно.
Крестьянский вопрос был одним из первых, которым озаботился комитет. Зубов в своем проекте предлагал начать с запрета владеть дворовыми: государство должно было выкупить их у помещиков. Однако Новосильцев справедливо указал царю, что в казне не хватит денег, чтобы выкупить дворовых. Кроме того, эта армия освобожденных дворовых, не являвшихся настоящими крестьянами и не имевших земли, превратилась бы в дестабилизирующий фактор. В еще одном проекте по крестьянскому вопросу, поданном адмиралом Николаем Мордвиновым, предлагалось разрешить владеть недвижимостью купцам, мещанам и казенным крестьянам. Мордвинов предлагал ограничить монархию с помощью дворянства - продать большую часть казенных земель дворянам, обеспечив, таким образом, усиление этого сословия и его способность в случае необходимости противостоять царю, который вздумает править не по законам. Мордвинов не считал возможным отменять крепостное право «сверху» и стремился создать в сфере сельского хозяйства рынок наемной рабочей силы, который бы сделал труд крепостных попросту невыгодным.
Фактически Негласный комитет ограничился лишь одним из предложений Мордвинова - признал за третьим сословием право покупать землю. Несмотря на то что члены Негласного комитета горячо ненавидели крепостное право и считали, что его требуется скорее отменить, никто из них не предложил проект его отмены, который Александр счел бы своевременным. В результате вопрос был отложен в долгий ящик - как оказалось, на целых 60 лет.
«Негласный комитет». Художник Олег Леонов
Негласный - и бесполезный
Намного больше удалось Негласному комитету в вопросах реформирования системы управления. Вслед за предпринятым самим Александром учреждением Непременного совета - органа, который занимался бы обсуждением государственных дел и постановлений, - были преобразованы петровские коллегии. В феврале 1802 года Чарторыйский представил доклад, где была предложена система разделения властей: предлагалось строго поделить компетенции высших органов управления, надзора, суда и законодательства, точно описав роль каждого из них. После обсуждения доклада и изучения других проектов и предложений в сентябре того же года был обнародован манифест, по которому коллегии были преобразованы в восемь министерств - иностранных дел, военное и морское, соответствовавшие прежним коллегиям, а также совершенно новые министерства: внутренних дел, финансов, народного просвещения, юстиции и коммерции. В отличие от коллегий, каждое из министерств управлялось одним человеком - министром: это делало управление новыми органами более оперативным, компетентным и ответственным.
После обсуждения в Негласном комитете был издан именной указ о правах и обязанностях Сената. Идея Зубова о преобразовании Сената в законодательное учреждение была отвергнута. Вместо этого Сенат стал верховным органом государственного надзора над администрацией и одновременно высшей судебной инстанцией. Он же фактически играл роль и правительства: так, перед ним были ответственны все министерства. Указы Сената должны были исполняться всеми, как и указы государя. Лишь государь имел право вмешиваться в работу Сената; даже в том случае, если генерал-прокурор обнаруживал какие-то нарушения в работе Сената, он мог лишь доложить о них государю, причем за несправедливые жалобы на Сенат государю виновные должны были подвергаться судебному преследованию. Уличенных же в преступлении сенаторов имел право судить лишь сам Сенат.
Несмотря на то что Александру I и кругу его ближайших друзей удалось до некоторой степени разгрести административные авгиевы конюшни, устроенные Екатериной и в меньшей степени Павлом, деятельность Тайного комитета трудно назвать успешной. Фактически она продлилась лишь год: с мая 1802 года комитет уже никогда более не собирался по важным вопросам. Обсуждение мер по реформированию было возложено на Комитет министров, на собраниях которого председательствовал сам царь. Увы, Тайный комитет не выполнил задач, ради которых был создан: он не решил ни вопрос о конституции, ни вопрос о крепостном праве. В целом он является прекрасным примером «реформ без реформ» - одной из излюбленных стратегий отечественных преобразователей всех времен. Однако для самого Александра участие в его деятельности стало управленческой школой - оно имело для него приблизительно то же значение, какое для Петра I имели потешные полки: Петр учился воевать, Александр - управлять огромным государством, поставленным перед непростыми проблемами.
Стремясь на первых порах к осуществлению некоторых преобразований, Александр I создал 30 марта 1801 г. Непременный совет, который просуществовал до 1810 г. Непременный совет состоял из двенадцати лиц, назначаемых Александром. Он должен был быть совещательным органом при царе. Его задачей было отобрать законы, нужные для проведения необходимых преобразований, но фактически Непременный совет этими вопросами не занимался.
Вопрос о «преобразованиях» обсуждался в созданном Александром I Негласном комитете (1801-1803).
В состав Негласного комитета входили: Строганов, Кочубей, Новосильцев и Чарторийский. «Негласным» этот комитет назывался потому, что он заседал неофициально у самого царя, «за чашкой чая», под его председательством. Делалось это из-за боязни царя и его приближенных открыто говорить о преобразованиях.
Негласный комитет начал свою деятельность с изучения положения в стране. Одновременно он должен был разработать план преобразований и проект конституции. Но это дело не двигалось вперед. Одним из предложений, рассчитанных на некоторое ограничение самодержавной власти, было обсуждавшееся в Негласном комитете предложение о превращении сената в «независимый» законодательный орган, ограничивающий власть царя. В этом направлении высказывались Платон Зубов (последний фаворит Екатерины II), граф Завадовский, Воронцов, Мордвинов и Державин, т. е. представители старой екатерининской знати.
Но это предложение встретило сопротивление членов Негласного комитета и самого Александра I, который только разыгрывал роль либерала.
По вопросу о правах сената был принят проект, разработанный самим сенатом, по которому его задачи ограничивались административными и судебными функциями. Сенат был признан высшим административным и судебным органом. Но и это было тоже только признано формально, а не фактически. В числе административных функций сената было признано за ним право рассматривать годовые отчеты министров и в случае обнаружения злоупотреблений докладывать о них царю. Александр I усмотрел в этом умаление своих прерогатив, и сенат позднее лишился этого права.
Кроме этого, по принятому в Негласном комитете положению, сенату было дозволено представлять царю свое мнение об указах и законах, «проведение которых было сопряжено с большими неудобствами или противоречило ранее принятым законам». В начале 1803 г. сенат решил воспользоваться этим правом и по предложению сенатора С. Потоцкого стал просить царя «повелеть» министрам пересмотреть указ о 12-летнем сроке службы для дворян унтер-офицерского звания как расходящийся с правами, предоставленными дворянству «жалованной грамотой». Александр I возмутился этим поведением сената и «повелел», но не министрам, пересмотреть закон, а сенату - впредь не касаться законов, издающихся при нем, а излагать свое мнение только о законах, принятых в прежние царствования.
Это было не случайно, ибо по свидетельству Чарторийского - человека, близко знавшего Александра I, «император любит внешние формы свободы, как можно любить представление. Он любовался собой при внешнем виде либерального правления, потому что это льстило его тщеславию; но, кроме форм и внешности, он ничего не хотел и ничуть не был расположен терпеть, чтобы они обратились в действительность».
Все разговоры в Негласном комитете о «плане преобразований» закончились некоторым усовершенствованием административного аппарата путем создания министерств.
Петровские коллегии к этому времени уже устарели. Требовалась более четкая и более централизованная система управления. В связи с этим по докладу Чарторийского 8 сентября 1802 г. было создано восемь министерств: 1) иностранных дел, 2) военно-сухопутных дел, 3) военно-морских дел, 4) юстиции, 5) внутренних дел, 6) финансов, 7) коммерции, 8) народного просвещения.
В министерствах, в отличие от петровских коллегий, было введено единоначалие. Министрами или заместителями министров были назначены как представители екатерининской знати, так и члены Негласного комитета: министром внутренних дел Кочубей, а Строганов - товарищем министра внутренних дел; министром иностранных дел Воронцов, а Чарторийский - товарищем министра иностранных дел; министром юстиции - Державин, а Новосильцев - товарищем министра юстиции; министром просвещения - Завадовский и т. д.
Никакого отношения к конституционным преобразованиям создание министерств не имело.
Своеобразной попыткой разработки реформ была подготовка так называемой «жалованной грамоты русскому народу», проект которой было поручено составить Воронцову.
Негласный комитет обсудил воронцовский проект, но не принял, его, так как «жалованная грамота» должна была определить права всех сословий населения России, в том числе и крестьянства, а дать какие-либо права помещичьим крестьянам члены комитета не считали возможным, ибо боялись затрагивать интересы помещиков.
Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»
|
Дней Александровых прекрасные начала.
Александр Пушкин
Русским государям, вступавшим на трон, было очень легко начинать: достаточно было отменить, простить, реабилитировать - исправить сделанное предшественником. Пушкин вспоминал с тоской в 1822 г. прекрасные дни начала царствования Александра. В 1801 г. все были счастливы. 15 марта, через 4 дня после убийства Павла, новый царь простил 156 человек, в том числе Радищева. Последовавшими указами были помилованы другие жертвы свергнутого императора - всего 12 тыс. человек. Принимая во внимание немногочисленность правящего слоя, на который в первую очередь обрушивался гнев Павла I, это цифра очень внушительная. В марте были восстановлены дворянские выборы по губерниям; амнистированы бежавшие за границу; объявлен свободный въезд и выезд за границу; разрешены частные типографии и ввоз всяких книг из-за границы. 2 апреля восстановлена жалованная грамота дворянству и городам, данная Екатериной. Уничтожена тайная экспедиция - секретная полиция императора. 27 сентября были запрещены пытки и «пристрастные допросы». Само слово «пытка» было запрещено употреблять в делах.
В манифестах, указах, частных разговорах Александр I выражает свое горячее желание водворить на место произвола законность. Для подготовки и осуществления необходимых реформ Александр собирает вокруг себя друзей, молодых людей, которые в мае 1801 г. становятся членами особого Негласного комитета.
Состав комитета, собиравшегося на тайные заседания до сентября 1804 г., вызывал надежды у сторонников реформ и опасения у противников. Членами комитета Александр назначил четырех представителей нового поколения, воспитанных на самых передовых идеях XVIII в., отлично знавших Западную Европу. Лагарпа, приехавшего в Петербург по приглашению императора, Александр в комитет не назначил, хотя много с ним говорил.
Во второй половине XIX в. были опубликованы протоколы заседаний Негласного комитета, все его члены написали воспоминания. Первое столкновение мечтаний и реальности, пережитое Александром I, отлично документировано. Записку о необходимости создать особый Негласный комитет для обсуждения плана преобразований России представил царю граф Павел Строганов (1772-1817), единственный сын самого богатого из екатерининских вельмож, личный друг Александра. В 1790 г., вместе со своим воспитателем, французом-республиканцем, математиком Жильбером Роммом, Павел Строганов оказался в Париже. Вступил в якобинский клуб, стал любовником неистовой революционерки Теруань де Мерикур. Вызванный Екатериной в Петербург и отосланный в деревню, Павел Строганов был вскоре возвращен ко двору. С великим князем Александром его познакомил князь Адам Чарторыйский (1770-1861). Александр, метавшийся между двором Екатерины и гатчинским двором отца, выбрал себе в друзья князя Чарторыйского, находившегося в Петербурге в качестве заложника после разгрома восстания Костюшко. Дружба сохранилась и после того, как наследник стал императором. Близким отношениям не помешали даже слухи об увлечении молодой супруги наследника польским князем. Рассказывали, что когда у великой княгини Елизаветы родилась в мае 1799 г. дочь, ее показали Павлу. Император спросил у статс-дамы Ливен: «Сударыня, возможно ли, чтобы у мужа-блондина и жены-блондинки родился черненький младенец?» Статс-дама совершенно справедливо возразила: «Государь! Бог всемогущ». Адам Чарторыйский был «сослан» послом ко двору короля Сардинии, находившегося в изгнании, но остался близок Александру - и был вызван в Петербург после убийства Павла.
Третьим членом комитета был назначен двоюродный брат Павла Строганова Николай Новосильцев (1761-1836). Четвертым стал Виктор Кочубей (1768-1834), племянник канцлера Безбородко, воспитанный в Англии, в 24 года занимавший пост посла в Константинополе.
Талантливые, образованные друзья императора на первом же заседании Негласного комитета сформулировали задачи и план его работы: узнать действительное положение дел в России; реформировать правительственный механизм и, в заключение, обеспечить существование и независимость государственных учреждений конституцией, дарованной самодержавной властью и соответствующей духу русского народа. Две коренные, неизменные проблемы стояли на повестке дня: самодержавие и крепостное право. Александр понимал необходимость реформ, соглашался с Лагарпом, говорившим, что «закон выше монарха». Дилемма была квадратурой круга: как ограничить самодержавие, не ограничивая власти государя? Державин рассказывает, что, будучи министром, настаивал в разговоре с Александром на каком-то своем предложении: «Ты меня всегда хочешь учить, - государь с гневом сказал. - Я самодержавный государь и так хочу» . Разговор имел место в самую либеральную эпоху царствования.
Не менее трудным был и крестьянский вопрос. При его обсуждении в Негласном комитете были высказаны различные мнения. Чарторыйский высказался против крепостного права, ибо держать людей в рабстве неморально. Новосильцев и Строганов говорили об опасности раздражать дворянство. Единственными мерами для решения крестьянского вопроса было принятие проекта адмирала Мордвинова (долгие годы проведшего в Англии, где, как пишет его биограф, «он проникся духом английской науки и уважением к учреждениям этой страны») и проекта графа Румянцева о вольных хлебопашцах. Мордвинов подошел к крестьянскому вопросу с неожиданной стороны. Почитатель Адама Смита и Бентама, он считал, что необходимо создать такой экономический строй, при котором дворянство само признало бы невыгодность подневольного труда крепостных и само отказалось бы от своих прав. Мордвинов предложил дать право владеть недвижимым имуществом купцам, мещанам и казенным крестьянам, лишив таким образом дворянство монополии на владение землей. В результате, по его мнению, возникнут фермы с наемными работниками, которые явятся конкурентами крепостному хозяйству и побудят помещиков согласиться на освобождение крестьян. В 1801 г. этот проект стал законом.
В 1803 г. был принят по проекту Румянцева закон о «вольных хлебопашцах». Помещикам было разрешено отпускать крестьян на волю с земельным участком за выкуй. Крестьяне, не записываясь в другое состояние, становились «вольными хлебопашцами». Для заключения сделки было, следовательно, необходимо согласие помещика и наличие денег у крестьянина. На основании этого указа в царствование Александра I освободилось 47153 семьи, а в царствование Николая I - 67149 семей.
Закон о «вольных хлебопашцах», как и лишение дворянства монополии на владение землей, свидетельствовали о желании найти решение крестьянского вопроса и одновременно об отсутствии как плана, так и воли к его реализации. Лагарп, которого считали якобинцем и демократом, также не знал, что делать. Он считал главной нуждой России просвещение, без которого ничего сделать нельзя, но признавал одновременно, что в условиях крепостного права просвещение распространяется очень трудно. Выхода из заколдованного круга не находил даже швейцарский республиканец.
Вполне довели до конца члены Негласного комитета только одну работу - преобразование центральных органов управления. 8 сентября 1802 г. были учреждены министерства, заменившие прежние коллегии: иностранных дел, военное и морское, и новые министерства - внутренних дел, финансов, народного просвещения, юстиции и коммерции. Новый регламент Сената определял его функции как органа государственного надзора над администрацией и высшей судебной инстанции.
Деятельность Негласного комитета вызывала страхи, недовольство, сопротивление. Державин, назначенный министром юстиции, резко критиковал идею министерств, подчеркивая, что проект сочинили «князь Чарторыйский и Кочубей, люди, ни государства, ни дел гражданских основательно не знающие» . Поэту-министру не нравились не только новые коллеги (Адам Чарторыйский был назначен товарищем министра иностранных дел графа Воронцова, а Виктор Кочубей - министром внутренних дел), но также неподготовленность закона, неопределенность прав и обязанностей министра.
Больше всего раздражал Гаврилу Державина «конституционный французский и польский дух», которым было «набито» окружение императора. Автор «Записок» называет полностью имя Чарторыйского, но ограничивается буквами, говоря о других «якобинцах»: Н[овосильцев], К[очубей], С[троганов] . Князь Чарторыйский, ставший при Александре Воронцове, которого считали глубоким стариком (ему исполнился 61 год), практически руководителем внешней политики России, был особенно неприятен Державину, как наиболее влиятельный из «окружавших государя поляков и полек» . Намек на «полек» был очевиден для современников, знавших, что любовницей императора была Мария Нарышкина, урожденная княжна Четвертинская, полька, следовательно, «красавица и кокетка», как о ней говорили.
Мнение Гаврилы Державина о деятельности Негласного комитета и о его членах было общепринятым в высших кругах общества.
Не только это мешало работе Комитета. Была причина, которую можно назвать административной. Мечтая о конституции, о правовом государстве, Комитет был органом бесправным, рожденным волей монарха. «Тем временем, - писал Адам Чарторыйский, - настоящее правительство - сенат и министры - продолжало управлять и вести дела по-своему, потому что стоило лишь императору покинуть туалетную комнату, в которой происходили наши собрания, как он снова поддавался влиянию старых министров и не мог осуществить ни одного из тех решений, которые принимались нами в неофициальном комитете» . Князь Чарторыйский, писавший свои мемуары много лет спустя после своей деятельности в Негласном комитете, возлагает вину за незначительность результатов на императора, на его колебания и уступки «старым министрам». Современный историк согласен с тем, что Александр I не был готов пойти на решающие шаги в области реформ, что он «лишь чувствами воспринимал неодолимость грядущих перемен, но умом, как сын времени и представитель своей среды, он понимал, что их наступление будет означать прежде всего перемену в его собственном положении неограниченного монарха» .
Александр Кизеветтер, автор психологического портрета Александра I, спорит с взглядом о слабости и нерешительности сына Павла. Наоборот, он подчеркивает его решительность и умение настаивать на своей точке зрения. В то же время историк признает, что среди членов Негласного комитета «Александр был наименее расположен к каким-либо решительным шагам по пути политических нововведений». И объясняет это двумя причинами. Первая - сочетание восторженного отношения к прекрасному призраку политической свободы и нежелания реального воплощения этого призрака. «Здесь не было ни неискренности, ни слабоволия; здесь была только холодная любовь к отвлеченной мечте, соединенная с боязнью, что мечта улетучится при попытках реализовать ее» . Кроме опасений психологического порядка, жил в Александре страх совершенно реальный: его дед и его отец были убиты ближайшим окружением, недовольным их политикой.
Колебания, нерешительность, опасения и страхи Александра имели реальные основания. Трезвый Лагарп, некоторое время бывший членом Гельветской директории, что дало ему государственный опыт, вернувшись в Россию по приглашению императора, составил для своего бывшего ученика анализ социальных сил в зависимости от их отношения к реформам. Против - по мнению Лагарпа - будет почти все дворянство, чиновничество, большая часть купечества (мечтают превратиться в дворян, владеть крепостными). Особенно воспротивятся реформам те, кого напугал «французский пример: почти все люди в зрелом возрасте; почти все иностранцы». Лагарп предостерегает от привлечения народа к участию в преобразованиях. Русские «обладают волей, смелостью, добродушием, веселостью», но их держали в рабстве, они не просвещены. Поэтому, хотя «народ желает перемен… он пойдет не туда, куда следует». Силы, на которые царь-реформатор может опереться, невелики: образованное меньшинство дворян (в особенности «молодые офицеры»), некоторая часть буржуа, несколько литераторов. Поэтому швейцарский республиканец не рекомендует ограничивать самодержавие (традиционный авторитет царского имени представляет собой огромную силу) и предлагает как можно энергичнее действовать в области просвещения .
Историки и современники-консерваторы, в первую очередь Карамзин (сочетавший оба качества), упрекали Александра I в излишней склонности к реформам, в слабовольном следовании недобрым советникам. Либеральные историки критиковали Александра I за нерешительность в проведении реформ. Карамзин в «Записке», адресованной монарху, напоминал о «правиле мудрых», знавших, что «всякая новость в государственном порядке есть зло» . Ключевский говорил об Александре: «прекрасный цветок, но тепличный», «он был убежден, что свобода и благоденствие водворятся сразу, сами собой, без труда и препятствий, каким-то волшебным «вдруг» .
Во второй половине 80-х годов XX в., в первые годы «перестройки», посеявшей множество иллюзий, советские историки обратились в прошлое в поисках аналогий. Натан Эйдельман наиболее ясно изложил теорию «революции сверху», единственно возможной (не кровавой) в России. Анализируя деятельность Александра I, он пришел к выводу, что «в России «сверху виднее». Неразвитость общественно-политической жизни, многовековая практика самодержавного правления привела к тому, что «на самом верху, среди министров и царей естественно появление людей, которым виднее интересы их класса, сословия, государства в целом». Используя шахматный термин, Натан Эйдельман говорит, что те, кому «виднее», умеют считать «на два хода вперед», в то время как крепостники и большинство бюрократов - исключительно «на один ход» .
Незначительные результаты деятельности Негласного комитета, неумение найти ответ на два главных вопроса - политический и социальный: как ограничить самодержавие, не ограничивая самодержца и как освободить крестьян, не обижая их владельцев, - не означали, что общество оставалось неподвижным. И этим движением оно было, несомненно, обязано инициативам и взглядам Александра I в это время.
Внук Екатерины, получивший в наследство империю, расширение которой будет продолжаться при нем, Александр I очень хорошо ощущал имперский характер России. Это выражалось в его интересе к проблеме управления огромной территорией. В молодости Александр проявлял интерес к федерализму, что легко объяснить влиянием Лагарпа. Вступив на престол, он делал попытки завязать отношения с Томасом Джефферсоном, избранным в 1801 г. президентом США. Отражением этого интереса была реформа губернского управления. Губернатор отдавал отчет непосредственно государю, но губернские управления были подчинены не Сенату, как раньше, а министерствам. «Становилась возможной некоторая административная децентрализация, оставлялось больше свободы местной инициативе и автономии; это было необходимо для смазки механизма и сообщения большей гибкости управлению» .
Чувство империи выражалось в ощущении различия между ее отдельными частями. Продолжая политику Екатерины, Александр заботится о быстрой колонизации юга России. С 1803 по 1805 г. в Новороссии поселилось более 5 тыс. колонистов (немцев, чехов, южных славян). Новым поселенцам предоставлялись значительные льготы. Одесса, губернатором которой был в это время французский эмигрант герцог Ришелье (памятник Дюку до сих пор украшает город), получила статут порто-франко, т.е. право беспошлинного ввоза и вывоза товаров, и превратилась в крупный торговый порт. Освоение южных плодородных земель идет очень быстро, и Новороссия становится важным источником хлебного экспорта, прежде всего пшеницы.
После 1805 г. колонизация южных степей развивается прежде всего за счет русских крестьян: государственные крестьяне из сравнительно густо заселенных губерний (Тульской, Курской) переводятся в Новороссию, массовый вывоз иностранцев прекращается. Делая некоторые шаги в сторону децентрализации, Петербург не хотел отказаться от контроля. Дополнительным примером этой политики может быть американская эпопея. В XVIII в. русские моряки вели торговлю в сравнительно ограниченной зоне Тихого океана: у берегов Охотского моря и Камчатки, доходя до Алеутских островов и северо-американского побережья. Петербург не отзывался на просьбы моряков-торговцев оказать им поддержку. Только в 1799 г. проект Григория Шелехова (1747-1795), наиболее динамичного из русских купцов-мореходов, через 15 лет после его смерти был утвержден императором Павлом I. Была создана контролируемая государством Русско-Американская компания, получившая монопольное право торговли в Тихом океане. Образцом для статута Русско-Американской компании были хартии, данные в XVIII в. голландским, английским и французским компаниям, торговавшим с Индией и другими колониями. Александр I, продолжая дело отца, перевел правление Русско-Американской компании из Иркутска в Петербург.
Первые годы правления Александра, время мечтаний и разговоров о реформах, были периодом религиозной терпимости, широта которой становится особенно очевидной при сравнении с политикой Николая I. В числе причин было равнодушие императора к религии, в которой он видел одну из форм просвещения народа, интерес к эзотеризму и мистике. Все члены Негласного комитета были, как считали современники, масонами. В масонстве подозревали, имея серьезные основания, князя Александра Голицина, которого Александр назначил обер-прокурором Синода, руководившего православной церковью. В 1803 г. молодого императора посетил И.В. Бебер, один из виднейших масонов своего времени. «То, что вы мне говорите об этом обществе, - сказал якобы Александр, убежденный собеседником, - меня вынуждает не только оказать ему покровительство, но даже просить о принятии меня в число масонов». По существующим разноречивым версиям, Александр I был принят в масонский орден в 1808 г. в Эрфурте, в 1812 г. в Петербурге, в 1813 г. в Париже одновременно с прусским королем Фридрихом Вильгельмом III.
Запретительные меры против «раскольников» были прекращены Екатериной II в 1783-1785 гг. При Александре, хотя и с колебаниями, старообрядцы начали получать разрешения на строительство церквей, часовен, на богослужения и кладбища. Историки называют время Александра «золотым веком» русского сектантства. Возникавшие со второй половины XVII в. многочисленные секты, отражавшие интенсивный характер духовных поисков русского народа и напряженность религиозных настроений, преследовались еще активнее, чем старообрядцы. Александр I, вступив на престол, немедленно прекратил их преследование, из тюрем были освобождены все узники-сектанты, вернулись ссыльные. Сектанты - хлысты, скопцы, духоборы, молокане и т.д. - получили возможность переселения из внутренних губерний, где их преследовали местные власти и вражда населения, на окраины: в Таврическую, Астраханскую, Самарскую губернии.
Терпимость властей способствовала пробуждению интереса к русскому «духовному христианству», к сектам в столичном высшем обществе. Особое внимание привлекали мистическая секта хлыстов и выделившиеся из них скопцы, учившие, что женская красота «весь свет поедает и к Богу идти не пущает, а поскольку никакие средства не действительны против женщин, остается лишить мужчин возможности грешить». Основатель скопческой секты Кондратий Селиванов после возвращения из ссылки в Сибири (1775- 1796) жил в Петербурге (умер в 1832 г.), где пользовался неизменным вниманием высшего общества и купечества. В 1805 г. Александр I, отъезжая в армию, нанес визит основателю скопчества. Рассказывают, что Кондратий Селиванов предсказал императору поражение под Аустерлицем.
Взгляд на религию как инструмент просвещения определял в значительной мере отношение императора к лютеранству и католицизму. «Вот почему, - пишет биограф Александра I, - лютеранские пастыри и католические ксендзы, как люди светски образованные, пользовались в глазах Александра большими правами на уважение, чем наше православное духовенство. Польские ксендзы и остзейские пастыри легко добились тогда таких привилегий, о коих не смели и мечтать русские священники» .
Возродились планы обращения России б католицизм, казалось бы, прерванные убийством Павла I. Одним из активнейших пропагандистов католицизма был Жозеф де Местр, считавший, что следует начать с обращения в католичество дюжины аристократок. В этом направлении были достигнуты значительные успехи: духовными дочерями иезуитов были М. Нарышкина (Четвертинская), фаворитка императора, знатные дамы - Бутурлина, Голицина, Толстая, Ростопчина, Шувалова, Гагарина, Куракина.
Либеральный воздух эпохи побуждал к мечтам. Алексей Еленский, камергер последнего польского короля, поселившись в Петербурге, стал последователем скопчества и послал в 1804 г. Новосильцеву проект создания корпуса государственных пророков. Они придавались бы всем важнейшим правительственным деятелям и умилоствляли Бога своими молитвами, а также возвещали волю Духа Божьего. Место главного представителя Святого Духа при императоре Еленский предназначал «Богу» скопцов Кондратию Селиванову. Проект остался в бумагах Новосильцева, автор был сослан в монастырь. Александр посетил Селиванова год спустя.
Расширение империи за счет территорий, входивших в состав Речи Посполитой, окончательно ликвидированной после третьего раздела, привело к включению в состав России миллионного (в конце XVIII в.) еврейского населения. Возник еврейский вопрос, который не перестанет занимать государственных и политических деятелей, идеологов и публицистов и в конце XX в.
Екатерина II, вступив на престол, вынуждена была, как она рассказывает в своих «Записках», немедленно решить вопрос (пришла его очередь в Сенате) о проекте, разрешавшем евреям въезд в Россию. Выяснив, что Елизавета отвергла подобное предложение резолюцией: «Я не желаю выгоды от врагов Иисуса Христа», молодая императрица приказала отложить дело «до другого времени». По мере увеличения имперской территории и еврейского населения вопрос принимает иной характер. Проблема въезда евреев в Россию становится проблемой их жизни в империи. В 1791 г. была введена черта оседлости - территория, вне которой евреи не имели права жительства. В черту оседлости входили Малороссия, Новороссия, Крым и провинции, присоединенные в результате раздела Польши. Но и на этой территории евреи имели право жить только в городах, но не в сельской местности. В 1794 г. Екатерина обложила евреев двойной податью по сравнению с христианами.
В 1798 г. сенатор Гаврила Державин был отправлен в Белоруссию, чтобы «исследовать поведение евреев, не изнуряют ли они поселян в пропитании их обманами, и искать средств, чтобы они, без отягощения последних, сами трудом своим пропитывать себя могли» . Державин, как он рассказывает в мемуарах, собрал сведения «от благоразумнейших обывателей, от езуитской академии в Плоцке, всех присутственных мест, дворянства и купечества и самих казаков, относительно образа жизни жидов…»
Сенатор Державин представил свое «мнение о евреях» Павлу I, но император оставил его без внимания. Записка Державина «пришла в движение» при Александре I. Был создан комитет. Состав его свидетельствовал о значении, которое придавалось вопросу. Членами комитета были граф Чарторыжский, граф Потоцкий, граф Валериан Зубов и Гаврила Державин . Первым решением комитета было приглашение представителей еврейского населения для того, чтобы выслушать их мнение о выводах, сделанных Державиным. В 1804 г. было выработано «положение о евреях». Черта оседлости была сохранена, но ее территория расширена, включив Астраханскую и Кавказскую губернии. В пределах черты оседлости евреи должны были пользоваться «покровительством законов наравне со всеми другими русскими подданными». Сохранялось запрещение проживать в сельских местностях и строжайше запрещалось торговать вином. На первом месте в положении 1804 г. стоят статьи, поощряющие просвещение. Детям евреев предоставлялось право обучения во всех российских народных училищах, гимназиях и университетах. Одновременно разрешалось для желающих создание еврейских «особенных школ».
Положение 1804 г. было первым актом, регулировавшим положение евреев Российской империи. Его либеральность, терпимость - знак времени - становятся очевидными при сравнении с последующим законодательством, которое непрерывно ужесточалось.
Со-сто-яв-ший из дру-зей его юно-сти.
Дей-ст-во-вал тай-но («не-глас-но»), су-ще-ст-во-вал на-ря-ду с имев-шим официальный ста-тус Не-пре-мен-ным со-ве-том. Воз-ник по ини-циа-ти-ве Алек-сан-д-ра I, вы-ска-занной в бе-се-де с графом П. А. Стро-га-но-вым 23.04(05.05).1801 года. Идея соз-да-ния Негласного комите оформ-ле-на в двух за-пис-ках, по-дан-ных Стро-га-но-вым им-пе-ра-то-ру 09(21).05.1801 года. В них в ду-хе идей Про-све-ще-ния го-во-ри-лось о не-об-хо-ди-мо-сти уст-ра-нить воз-мож-ность для про-из-во-ла вла-сти, раз-ра-бо-тать ре-фор-му всех от-рас-лей государственного управ-ле-ния и со-ста-вить про-ект кон-сти-ту-ции, а так-же для этих це-лей уч-ре-дить Негласный комитет.
В не-го во-шли сам Алек-сандр I, Стро-га-нов, Н. Н. Но-во-силь-цов , князь А. А. Чар-то-рый-ский, граф В. П. Ко-чу-бей. Из-вест-но 39 за-се-да-ний Негласного комитета в пе-ри-од с 24.06(06.07).1801 года до 09(21).11.1803 года (про-хо-ди-ли главным образом в ка-би-не-те Алек-сан-д-ра I); по-ви-ди-мо-му, до мая 1802 года но-си-ли ре-гу-ляр-ный ха-рак-тер. В отечественной ис-то-рио-гра-фии су-ще-ст-ву-ет так-же пред-по-ло-же-ние о про-ве-де-нии не-за-про-то-ко-ли-ро-ван-ных со-б-ра-ний до 1805 года. Чле-ны Негласного комитета об-су-ж-да-ли кре-сть-ян-ский во-прос (в ча-ст-но-сти, улуч-ше-ние положения государственных и кре-по-ст-ных кре-сть-ян, идею от-ме-ны кре-по-ст-но-го пра-ва при со-хра-не-нии по-ме-щичь-е-го зем-ле-вла-де-ния), пре-об-ра-зо-ва-ния в сфе-ре про-све-ще-ния, про-бле-мы внеш-ней по-ли-ти-ки, со-стоя-ние российской ар-мии и фло-та и др. К раз-ра-бот-ке про-ек-тов чле-ны Негласного комитета при-вле-ка-ли графа А. Р. Во-рон-цо-ва, Н. С. Морд-ви-но-ва, Ф. С. де Ла-гар-па .
К ко-ро-на-ции Алек-сан-д-ра I 15(27).09.1801 года Негласный комитет при уча-стии Во-рон-цо-ва под-го-то-вил Жа-ло-ван-ную гра-мо-ту российскому на-ро-ду («Все-ми-ло-сти-вей-шую гра-мо-ту, Рос-сий-ско-му на-ро-ду жа-луе-мую»; не бы-ла об-на-ро-до-ва-на; опубликована в книге «Кон-сти-ту-ци-он-ные про-ек-ты в Рос-сии XVIII - на-ча-ло XX веков», 2000 год). Не-ко-то-рые ис-то-ри-ки оце-ни-ва-ют её как пер-вый про-ект российской кон-сти-ту-ции. В гра-мо-те дек-ла-ри-ро-ва-лись для дво-рян-ст-ва и го-ро-жан сво-бо-да сло-ва, со-вес-ти, пред-при-ни-ма-тель-ской дея-тель-но-сти, не-при-кос-но-вен-ность ча-ст-ной соб-ст-вен-но-сти, а так-же прин-ци-пы рав-но-го су-до-про-из-вод-ст-ва и пре-зумп-ции не-ви-нов-но-сти, пра-во об-ви-няе-мо-го на за-щи-ту; за-яв-ля-лось о не-об-хо-ди-мо-сти под-го-тов-ки но-во-го Уло-же-ния и при-вле-че-ния Се-на-та и кол-ле-гий к пе-ре-смот-ру дей-ст-во-вав-ше-го за-ко-но-да-тель-ст-ва.
Негласный комитет под-го-то-вил указ Алек-сан-д-ра I от 12(24).12.1801 года о пра-ве куп-цов, ме-щан и ка-зён-ных кре-сть-ян по-ку-пать не-на-се-лён-ные зем-ли, раз-ра-бо-тал ми-ни-стер-скую ре-фор-му 1802 года (в 1802-1803 годах чле-ны Негласного комитета на-зна-че-ны на вы-со-кие по-сты в об-ра-зо-ван-ных ми-ни-стер-ст-вах), ре-фор-му Се-на-та (1802 год), ини-ции-ро-вал соз-да-ние Ко-ми-те-та ми-ни-ст-ров (1802 год).
«Про-то-ко-лы» за-се-да-ний Негласного комитета (за-пи-си П. А. Стро-га-но-ва, сде-лан-ные им на французском языке по па-мя-ти) в пе-ре-во-де на русский язык час-тич-но опубликованы М. И. Бо-гда-нови-чем («Ис-то-рия цар-ст-во-ва-ния им-пера-то-ра Алек-сан-д-ра I и Рос-сии в его вре-мя», т. 1, 1869 год), в ори-ги-на-ле пол-ностью - великим князем Ни-ко-ла-ем Ми-хай-ло-ви-чем [«Граф П. А. Стро-га-нов (1774-1817 годы)», т. 2, 1903 год].