Силовые акции за границей

В 20-х годах ИНО ГПУ продолжала успешно начатую еще ВЧК практику силовых расправ с наиболее опасными для Советского Союза эмигрантскими лидерами. В Китае в результате изощренной операции засланными чекистами захвачен атаман Анненков, правнук известного поэта-декабриста, заметная фигура в казачьей белой эмиграции, по типажу очень схожий с атаманом Дутовым, с убийства которого ЧК в китайских пределах стартовала такая кампания.

Операция против Анненкова была вызвана той же ненавистью в ГПУ к атаману сибирских казаков и колчаковскому генералу, отличавшемуся в 1919–1920 годах особой жестокостью к пленным красноармейцам и партизанам, руководившим у Колчака карательными рейдами, а в эмиграции развернувшему активную деятельность по заброске офицерских групп белых террористов в СССР.

Кроме воспоминаний о щедро проливаемой Анненковым крови красных в годы Гражданской войны, особая пристрастность ГПУ к этому атаману объяснялась тем, что в китайской эмиграции Анненков стал главным борцом с течением «возвращенцев», клюнувших на советские обещания амнистии. Анненков притворно прощался с пожелавшими вернуться на советскую территорию своими подчиненными, после чего его верные казаки из засады расстреливали двинувшихся к советским границам для острастки других, решивших примириться с большевизмом. На перевале Карагач у китайско-советской границы его люди устроили из пулеметов бойню целого каравана таких «возвращенцев» еще в 1920 году, практически сразу после ухода остатков армии Анненкова в пределы Китая. Наверняка в ГПУ и это учитывали в решении любой ценой обезвредить и захватить атамана Анненкова.

На советском суде Анненков отвергал обвинения в этих расправах в свой адрес, там же он отрицал многие ходившие о нем с Гражданской войны легенды, рисовавшие его облик совсем уж демоническими красками. Что он где-то при карательном рейде изнасиловал гимназистку, что любил носиться по казахским аулам на автомобиле, стараясь обязательно задавить какое-нибудь животное или туземного ребенка. Все это он отмел, заявив: «Я воевал, мне такой ерундой заниматься было некогда». Почему-то для окончательного припечатания Бориса Анненкова клеймом полусумасшедшего выродка на семипалатинском суде ему в вину ставили и привычку играть по ночам на гармошке, и что в своем Семиреченском казачьем войске завел при штабе целый зоопарк во главе с медведицей, словно любовь к музыке или страсть к животным тоже свидетельствовала в пользу образа «белого зверя».

В 1926 году на китайской территории Анненков с одним из своих приближенных заманен в ловушку чекистов при помощи союзных им местных китайских генералов, захвачен в гостинице китайского города Калган и вывезен в пределы Советского Союза. Операцию курировал лично глава КРО ГПУ Артузов, это была совместная акция чекистской разведки и контрразведки, а саму группу захвата на территории Китая возглавлял Примаков, действовавший здесь под китайским псевдонимом Лин. Сами обстоятельства захвата Анненкова и его заместителя полковника Денисова на китайской территории группой Примакова остаются туманными для историков. То ли их тайно арестовали некие просоветские китайцы и передали Примакову для вывоза через границу, то ли это сделали наемные китайские бандиты хунхузы, то ли сами чекисты выкрали их из номера гостиницы, но в любом случае Анненков и Денисов оказались незаконно похищены и доставлены в Советский Союз. Обычно «сдавшим» Анненкова советской разведке называют местного китайского царька Фэн Юйсяна, к которому Анненков со своими казаками прибыл наниматься на службу и который искал тогда сближения с Москвой, поскольку командовал здесь гоминьдановской Первой народно-революционной армией. Чекистская спецгруппа во главе с сотрудником ГПУ Лихаревым вроде бы вывезла Анненкова через Монголию и Кяхту в советские пределы, откуда его поездом этапировали в Москву. После долгого следствия Анненков предстал за прошлые грехи перед советским судом в Семипалатинске, что не удалось сделать с Дутовым, был приговорен к смертной казни и в 1927 году казнен в Новосибирске.

Историей с похищением атамана Анненкова тщательно занимался Иван Серебренников, ранее эсер и министр снабжения в правительстве Колчака, после своего бегства в Харбин в чехословацком эшелоне с документами чешского солдата ставший в Китае своего рода летописцем белой эмиграции 20 – 40-х годов в этой стране. В своем известном исследовании «Великий отход» о белой эмиграции на Дальнем Востоке Серебренников пишет, что уже тогда ГПУ распространяло ложь о том, что Анненков сам предпочел вернуться в Советский Союз в некоем раскаянии за свои злодеяния в годы Гражданской войны. Во что при близком знакомстве с фигурой Анненкова абсолютно невозможно поверить. Как пишет тот же Серебренников, под следствием чекистов Анненков вел себя очень достойно и даже дерзко, а перед расстрелом пожелал палачам из ГПУ «еще встретиться в бою с его солдатами».

Есть и альтернативные версии, что Анненков в эмиграции и после тюремного заключения у китайцев сдал, впал в депрессию и действительно подался к сменовеховцам, ратовавшим за признание Советов, на этом и попался на уговоры, поехал в Советский Союз добровольно, а здесь был обманут ГПУ и за прошлые грехи казнен. Но при близком знакомстве с личностью Анненкова и его роли в Белом движении, в том числе и в эмиграции, в это очень уж сложно поверить. Есть и компромиссные версии, как, например, предположение подробно исследовавшего «Дело Анненкова» омского историка В.А. Шулдякова: Анненков попал в ловушку разведчиков ГПУ и был обманом или насильно вывезен в СССР, а здесь уже действительно сломался, написав это нужное Советам покаяние в обмен на приемлемое обращение с ним на Лубянке до самого конца его жизни. Поэтому, как предполагает Шулдяков, в заключении в Москве с Анненковым обходились подчеркнуто корректно и не подвергали его пыткам, а одно время вместо камеры внутренней тюрьмы на Лубянке даже держали втайне на конспиративной московской квартире под контролем чекиста Зюка.

В этой операции ГПУ была интересная деталь: поскольку суд состоялся и советская юстиция свой приговор бывшему «белому зверю» Анненкову вынесла, а признавать незаконную по любым международным нормам силовую акцию за пределами СССР не хотелось, то советские учебники и энциклопедии повторяли оригинальную версию. Анненков после 1920 года, по этой версии, был эмигрантом, а в 1926 году «оказался на территории СССР», здесь арестован, и советский суд воздал ему должное. Советские люди, сбитые с ног этой юридически безупречной версией (на территории СССР ведь он и вправду оказался, никакого обмана по форме не было), гадали: то ли случайно атаман забрел через границу, то ли с заданием эмигрантского центра заброшен нелегально и здесь попался. А правда оказалась прозаичнее, не по своей воле он здесь оказался, а был похищен и затащен в Советский Союз для суда, исход которого был предрешен заранее.

Эта двойственность сохраняется и сейчас в тех изданиях, где деятельность органов всей системы ЧК – КГБ принято в патриотических традициях оправдывать обстановкой «того времени» во всех случаях. В вышедшей уже в 2004 году «Энциклопедии секретных служб России», написанной как раз в такой традиции гордости за чекистскую историю, операция по вывозу в СССР Анненкова описана и вовсе так витиевато, что трудно понять ее смысл: «В приграничных районах органы ОГПУ продолжали борьбу с закордонными бандами. В 1926 году советским агентам удалось уговорить казачьего атамана Анненкова явиться с повинной в советскую военную миссию, где он обратился к белоэмигрантам с призывом возвращаться на Родину. В 1927 году по приговору суда Анненков был расстрелян».

Здесь в желании в очередной раз обелить органы ГПУ и скрыть факт пиратского похищения человека, никогда не имевшего даже советского гражданства, на территории сопредельного государства, авторы энциклопедии явно перегнули палку. Сейчас мы слишком хорошо знаем личность атамана Анненкова и его прошлые «заслуги» перед советской властью, чтобы поверить, что советские агенты его уговорили явиться добровольно. Знаем примерно и каким образом его затащили на советскую территорию, где заставили подписать это обращение к эмигрантам возвращаться в Советскую Россию. К тому же такая странная интерпретация «Энциклопедией секретных служб России» дела о похищении атамана Анненкова мало того что выглядит не слишком логичной (сначала «уговорили», а затем все равно расстреляли, а ведь при уговорах положено давать какие-то гарантии), так еще и защищаемые авторами органы ГПУ рисует в том же неприглядном свете. Ведь, по этой версии, уговорившие Анненкова чекисты коварно его обманули, да и «хорошая» агитация за возвращение эмигрантов получилась: сам обратившийся к ним с таким призывом человек на родине тут же расстрелян, тут и решившиеся на возвращение задумались бы и повернули обратно.

Ссылки же историков ЧК на какое-то право на подобные действия ввиду репутации Анненкова и его жестокости в годы Гражданской войны вряд ли можно считать состоятельными. Во-первых, ссылка на личность жертвы в таких операциях, противоречащих нормам международного права, не должна приниматься в качестве аргумента изначально. А во-вторых, при всех реальных или приписанных ему советской историей злодействах, при всех его «поездах смерти» Анненков не совершил ничего более ужасного, чем многие деятели ЧК, заманившей его в свои сети через несколько лет после окончания Гражданской войны. Как и Дутов, Семенов, Иванов-Ринов или Унгерн фон Штернберг, которых советская пропаганда считала главными головорезами в белом лагере, чем и оправдывала любые акции ЧК и ее наследников против этих людей.

В Европе в том же 1923 году операцией разведки ИНО ГПУ с мудреным названием «Дело № 39» (операция по разгрому в Европе центра украинской эмиграции сторонников Петлюры) заманен в Советский Союз для продолжения подпольной борьбы лидер украинских эмигрантов-самостийников Тютюнник, здесь он также арестован и расстрелян. Здесь едва ли не впервые разведка ГПУ опробовала свой в дальнейшем фирменный и вполне успешный метод «Треста», когда эмигрантам подсовывали созданную руками чекистов якобы антисоветскую организацию и от ее имени втягивали их в оперативные игры и заманивали для ареста в СССР. Юрко Тютюнник отправился через границу для встречи с представителями как раз такой легендированной ГПУ организации украинских националистов под названием «Высшая войсковая рада».

После рейда петлюровских отрядов Тютюнника в 1921 году через советско-польскую границу и обратно, известного в истории украинской эмиграции как «Зимний поход Тютюнника», он стал главой всей боевой организации петлюровцев в Европе и вступил в конфронтацию с самим Петлюрой, упрекая старого вождя националистов в нерешительности. При этом Тютюнник возглавлял в петлюровской эмиграции специально созданный для подпольной работы против СССР Партизанско-повстанческий штаб (ППШ), который при содействии польской Дефензивы расположился в польском городе Тарнув, а позднее перебрался во Львов. Там Тютюнник, все меньше советуясь с самим Петлюрой, налаживал связи с оставшимися на советской территории атаманами украинских банд, вел переговоры при содействии поляков с белым центром Савинкова и таким же повстанческим штабом «Зеленого дуба» белорусских националистов Адамовича (атаман Деркач). На этом желании Тютюнника стать новым вождем боевой украинской эмиграции и создать свое подполье на советской части Украины в ГПУ и сыграли.

Чекисты все сделали по классической модели таких своих акций. Сначала арестовали в СССР эмиссара Тютюнника из петлюровцев Заярного, затем заставили его направить Тютюннику заявление о создании мощной «Войсковой рады» под началом атамана Дорошенко в Украинской ССР и о подготовке ей восстания украинцев, а в июне 1923 года переплывшего тайно Днестр Тютюнника взяли на советском берегу. Здесь под видом лидеров «Рады» его встретили чекисты, их лидера играл лично Заковский, будущий заместитель наркома НКВД при Ежове. В СССР Тютюнника включили в тайные игры ГПУ с украинской эмиграцией, затем заставили писать покаянные письма о признании советской власти, но в 1929 году все равно расстреляли, как ставшего ненужным в оперативных схемах. Такие игры по «трестовской» модели сильно ударили по эмиграции украинских сепаратистов. Кроме фиктивной «Высшей войсковой рады», ГПУ создало «Черноморскую повстанческую группу» из своих агентов во главе с пойманным и перевербованным петлюровским атаманом Гамалией. Как и Тютюнник, на этот крючок попался и для связи с ней на территорию СССР прошел другой видный лидер петлюровцев Гуленко (Гулый), арестованный на конспиративной квартире ГПУ в Одессе.

Не признавало ГПУ до последних дней существования системы спецслужб Советского Союза и другие ликвидации своих политических противников за границей. В том же 1926 году в Париже прямо на улице некто Шварцбард застрелил главного украинского эмигранта Симона Петлюру, в войну возглавлявшего армию украинской сепаратистской Директории. Сам Шварцбард на суде заявил, что действовал в одиночку и убил Петлюру в отместку за еврейские погромы петлюровцев на Украине и гибель своих родственников. Большинство же исследователей ликвидацию Петлюры считают также акцией внешней разведки ГПУ, полагая ее организатором чекистского разведчика из ГПУ Володина. Сами деятели петлюровского движения УНР не сомневались в том, кто направлял руку убийцы их вождя. Они в отместку планировали тогда убить в зале суда самого Шварцбарда, а в советской Украине организовать покушение на главу Совнаркома Украинской ССР Чубаря – так об этом сообщали сводки ИНО ГПУ со ссылкой на агентуру в петлюровском эмигрантском центре.

Внутри петлюровской эмиграции, как и среди альтернативных ей украинских движений в эмиграции (УВО, ОУН или монархистов-гетманцев), уже с начала 20-х годов активно действовала внедренная агентура ГПУ. Одним из самых ценных агентов чекистов среди украинских эмигрантов был Дмитрий Бузько по кличке Профессор, до революции известный террорист из эсеров, бежавший с царской каторги в эмиграцию, но после ареста ЧК сломленный в 1919 году и завербованный в агенты. Бузько все 20-е годы работал агентом ГПУ в украинской диаспоре в Западной Европе, после отзыва в СССР стал писателем и проживал в Одессе, в 1937 году ликвидирован НКВД в разгар репрессий.

Кроме Европы, тайные силовые акции и ликвидации ГПУ в 20-х годах практиковало и в других регионах мира. Например, на территории Афганистана и Ирана, где укрылись крупные формирования выбитых из пределов СССР басмачей из узбеков, туркменов, таджиков. Здесь лидеры басмаческого движения создавали свои эмигрантские национальные союзы, как, например, «Фаал» в Афганистане или «Комитет счастья Бухары» в английском еще тогда Пешаваре, забрасывая через советскую границу своих эмиссаров и боевые отряды басмачей. В северных провинциях Афганистана прямо у границ СССР обосновался один из самых непримиримых и деятельных лидеров узбекского басмачества Ибрагим-бек, именно против него ГПУ провело точечную операцию на афганской территории. От имени завербованного ГПУ агента Ибрагим-беку назначили встречу недалеко от афганского города Мазари-Шариф, где в горном селении приехавшего с небольшой охраной лидера басмачей сотрудники ГПУ расстреляли на месте из засады, убив его вместе с охранниками в ходе короткой перестрелки.

В 1929 году ГПУ на Дальнем Востоке организована одна из самых кровавых вылазок среди операций против эмигрантов по ту сторону границы – так называемый «Трехреченский рейд». Отборная группа сотрудников ГПУ и поддерживавших их бойцов пограничных войск через границу ворвалась в принадлежавший Китаю район Трехречья (у трех притоков реки Аргунь, местные называют этот район Барга), перебив в нескольких селах более сотни поселившихся здесь казаков Семенова и членов их семей, поскольку из Барги ранее семеновцы тоже совершали вылазки на территорию СССР. При этом границу перешли нагло и в открытую, отойдя после бойни назад, а пытавшийся оказать слабое сопротивление пост китайской пограничной стражи был просто перебит, убито 6 китайских солдат. Командовал этим «Трехреченским рейдом» чекист Моисей Жуч из ГПУ, запомнившийся спасшимся тем, что посреди подожженных сел гарцевал в знаменитой кожаной чекистской куртке и революционных красных штанах, подобно герою культового советского кинофильма «Офицеры». Сейчас эту кровавую акцию ни в каких славящих ЧК – ГПУ энциклопедиях особо не поминают, предпочитая рассказывать только о белоэмигрантских вылазках в СССР. А тогда эмиграция после событий в Трехречье была в шоке, 16 октября 1929 года было объявлено по русской эмиграции днем траура по жертвам акции ГПУ в Трехречье, этот вопрос тогда обсуждался в Лиге Наций в Женеве.

Во Франции же с начала 20-х годов обосновался самый опасный тогда центр активной русской эмиграции, более других тревоживший Лубянку, – Российский общевоинский союз (РОВС). Это организация эмигрантов из Белого движения из бывших офицеров и рядовых армий Деникина, Врангеля, Миллера, Колчака. Еще в годы нахождения ушедшей в 1920 году из Крыма врангелевской армии в Турции барон Врангель преобразовал свое войско в этот союз, сохраняя боеготовность своих офицерских кадров на случай новой войны с Советской Россией.

Сам барон Врангель так и не стал жертвой спецоперации ГПУ, хотя такие планы на Лубянке несколько раз разрабатывались. Правда, его внезапную смерть в 1928 году в Бельгии от обострившейся болезни некоторые тоже считают результатом тайного отравления ГПУ, но доказательств этому нет, хотя дочь Врангеля и настаивала на том, что отца отравил ядом в пище завербованный ГПУ его ординарец. Члены же РОВС, особенно из числа главных руководителей и самых активных деятелей белоэмигрантского террора, несколько раз гибли от рук чекистов-разведчиков. Так, в 1925 году во французском Фонтенбло был тайно похищен и затем убит известный член РОВС Монкевиц, до революции 1917 года руководитель Военной разведки царской армии и в РОВС у Врангеля занимавшийся вопросами разведки. И после смерти Врангеля, когда РОВС возглавил его преемник генерал Кутепов, очень популярный в белой эмиграции и откровенный сторонник террора против Советского Союза, тайные акции советской разведки против этой организации усилились.

К середине 20-х годов активность советской разведки, особенно в странах Европы, заметно усилилась. Эти структуры ГПУ и РККА обросли мускулами и мышечным мясом разведки – резидентурами в большинстве европейских столиц и тайной агентурой из завербованных местных граждан. Силовые акции в иностранных государствах в связи с этим сразу усилились и стали еще изощреннее. Кроме непосредственно силовых ударов в виде похищений и ликвидаций своих противников, чекисты начали проводить и хитроумные комбинации по дискредитации лидеров антисоветской эмиграции, по компрометации их центров в глазах приютивших их правительств, по стравливанию различных движений антисоветской эмиграции между собой. Это уже значительно более сложная форма работы разведки, она с ростом профессионального мастерства чекистов и ростом их резидентур за границей шла на смену примитивному орудованию револьвером из арсенала «красного террора» времен Гражданской войны, перенесенного теперь и за границу.

Чистых белогвардейцев из РОВС натравливали на ультрарадикалов из «Братства русской правды» или на первых российских фашистов из партий Вонсяцкого, Родзаевского, Сахарова, Светозарова. Умеренных белогвардейцев кадетского склада – на монархистов из обосновавшегося в Париже «Высшего монархического совета» (ВМС) из сторонников уцелевших Романовых. Среди монархистов стравливали сторонников великого князя Николая из ВМС (возглавляемого известным черносотенцем Марковым) и сторонников великого князя Кирилла из Романовых, основавших свой штаб кирилловцев в германском Кобурге. Удалось в эмиграции найти даже очень экстравагантных неомонархистов, бывших противниками реставрации Романовых вообще и грезивших о некоей «советской монархии» на основе союза монархистов с большевиками и эсерами о возвращении идеи Февральской революции с дополнением ее конституционной монархией с новой династией. Эту сектантскую группу разведка ГПУ пыталась поддерживать и использовать против ВМС и кирилловцев. Сторонников единой России натравливали исподволь на центры национальных движений Украины или Грузии, на сепаратистов кавказских народов или сторонников независимого казачьего движения.

Оперативные методы воздействия на непримиримую к Советам часть российской эмиграции параллельно уговорам вернуться применялись тоже очень активно. В 1929 году чекист Крошко, известный в ГПУ под агентурной кличкой Кейт, организовал в Германии провокацию по всем законам жанра царской охранки эпохи Судейкина, представив германскому правительству и его спецслужбам обосновавшихся в их стране лидеров «Братства русской правды» уголовными преступниками, якобы пользующимися поддельными документами и желающими разжечь советско-германский конфликт. В результате немецкая тайная полиция арестовала временно лидера германского филиала «Братства» Орлова и еще ряд членов этой радикальной организации эмигрантов, деятельность этой партии в Германии операцией Крошко была парализована. Крошко для этой операции использовал заведомо поддельные документы о преступной деятельности германского филиала «Братства русской правды».

Когда-то насоливший еще ЧК проникновением в ее ряды с чужими документами в годы Гражданской войны, белый офицер Орлов и в эмиграции пытался обратить против ГПУ оружие чекистской провокации, при помощи перебежавшего на сторону эмигрантов разведчика ИНО ГПУ Якшина (Сумарокова) изготавливая подделки советских документов и пугая ими европейские спецслужбы. А чекистский агент Крошко завернул против «Братства русской правды» очередной виток контрпровокации. Орлова и беглого чекиста Якшина арестовали, как и тайную сотрудницу германской госбезопасности Дриммер, из-за романа с которой ранее немецкие спецслужбы и белоэмигранты Орлова перевербовали Якшина. Сам Крошко тоже был из белоэмигрантов, состоял в эсеровском центре Савинкова, а после перевербовки ГПУ стал доверенным агентом советской разведки в эмиграции с широким охватом: кроме «Братства русской правды» он работал в Германии по РОВС и по центру монархистов кирилловцев в Мюнхене. После ареста Орлова и его соратников над Крошко сгустились тучи подозрения в работе на Лубянку, его вскоре отозвали в Советский Союз, где он дожил до глубокой старости.

В операции по этому разоблачению перед немецкими властями белоэмигрантского центра Орлова задействовали и завербованного в начале 20-х годов разведкой ГПУ владельца частного сыскного агентства в Берлине Ковальчика, немецкого выходца из Польши. Через его частное агентство ГПУ подбрасывало нужную информацию германской политической полиции и задействовало детективов агентства Ковальчика в слежке за русскими эмигрантами. Вербовка ГПУ частного детектива и найм его агентства для оперативной работы на советскую разведку – это уникальный случай в истории спецслужб СССР. Это разведка Российской империи в начале ХХ века часто практиковала такой метод использования для работы на себя французских, английских, германских частных сыскных агентств и даже сама организовывала их под именем своих зарубежных агентов. Но разведка Советского Союза ни до, ни после работы с «Агентством пана Ковальчика» в Берлине в подобном не была замечена. Работа же с Ковальчиком продолжалась затем и в 30-х годах почти до начала Второй мировой войны.

В 1937 году, после одного из арестов Ковальчика немецким гестапо и выпуска его за недостатком улик, на Лубянке вдруг уверились в его перевербовке и перестали Ковальчику доверять. Советские связники активно стали приглашать его нелегально выехать в СССР, но частный детектив догадался, чем может закончиться там разбирательство по его делу, и ехать в Москву отказался. Тогда с Ковальчиком просто прервали отношения. Хотя после войны из германских архивов гестапо узнали, что Ковальчик не был двойным агентом и на берлинскую резидентуру ГПУ – НКВД работал честно.

В Болгарии после прихода к власти социалистического премьера Стамболийски, решившего наладить болгаро-советские связи, болгарские спецслужбы получили от правительства задание обмениваться информацией с коллегами из ГПУ, чем чекисты тут же воспользовались. Группа чекистов под началом Иванова организовала убийство в Болгарии в 1922 году активиста белой эмиграции Агеева, представив это как результат борьбы между различными течениями русских эмигрантов. Болгарской полиции безопасности ГПУ подбросило сфальсифицированные улики, обвиняющие в убийстве Агеева эмигрантский центр бывшего деникинского генерала Покровского. В результате болгарские «охранники», взяв в сопровождение союзников чекистов, совершили под предлогом обыска настоящий налет на штаб людей Покровского в городке Кюстендил, разгромив его и арестовав многих эмигрантов. Сам Покровский и его сторонники оказали при этом вооруженное сопротивление, в итоге герой Белого движения и командир конного корпуса Виктор Покровский был убит на месте возглавлявшим этот налет офицером болгарской тайной полиции Кюмиджиевым. Сам Кюмиджиев и несколько его «охранников» получили в этой перестрелке ранения, что привело затем к осуждению схваченных по ложному обвинению белоэмигрантов.

Крупный центр РОВС в Болгарии, самый деятельный и одним из первых под началом Покровского начавший заброску в СССР диверсантов, был разгромлен в результате такой на первый взгляд противоестественной совместной операции социалистического ГПУ и охранки царской Болгарии. С советской стороны, кроме резидента ГПУ в Болгарии Иванова, эту акцию возглавлял чекист Семен Фирин, в 30-х годах ставший одним из печально известных руководителей системы лагерей ГУЛАГ в НКВД, в 1937 году Фирина расстреляют при зачистке в НКВД людей из «команды Ягоды». Супруга Семена Фирина Софья Залесская в тех же 20-х годах тоже работала в Европе против эмигрантов, только как сотрудник военной разведки – Разведупра РККА. В 1922 году в Берлине ее удалось даже внедрить под видом кухарки в дом лидера ЦК партии эсеров в эмиграции Виктора Чернова, и полученные из эсеровского центра Залесской сведения использовали в том году на Московском процессе против партии эсеров. Позднее Залесская работала в резидентурах Разведупра в Германии и Румынии, ее как отличного оперативника отмечал начальник Разведупра Берзин. В 1937 году как жену «изобличенного изменника» Фирина и как человека тоже арестованного Берзина ее арестовал НКВД, и в августе 1937 года Залесская расстреляна.

В том же 1922 году представители РОВС в Болгарии прямо обвинили спецслужбы этой страны в тесной работе с ГПУ на ликвидацию колонии русских эмигрантов. Начальник контрразведки в РОВС генерал Кутепов открыто заявил, что в качестве агентов влияния советских спецслужб против белоэмигрантов действуют софийский градоначальник Трифанов и главный шеф полиции безопасности Мустанов. Доказать факт вербовки столичного мэра и главы тайной службы страны ГПУ ровсовцам не удалось, поэтому их лидеры Кутепов и Самохвалов были решением правительства депортированы из Болгарии. И главный штаб РОВС, поначалу обосновавшийся в Софии, с 1923 года эмигрантами перенесен в Париж. Советская спецслужба праздновала еще одну победу, а этой ее операции, правда заретушировав многие детали, посвящен советский фильм «Берега в тумане». Хотя уже в 1923 году этот роман советских и болгарских спецслужб закончился, переворот правых военных привел в премьерское кресло врага Советского Союза Цанкова.

Но и после свертывания взаимной работы с болгарскими спецслужбами и после сильного удара по подполью полиции при Цанкове ГПУ продолжало в Болгарии свои тайные акции диверсионного характера. Так, уже в 1938 году попытались убить в Софии известного писателя-эмигранта из России Ивана Солоневича, бежавшего в 1934 году из СССР пешком через финскую границу, бывшего рупором и идеологом белой эмиграции. За несколько лет Солоневич стал кумиром молодого поколения эмиграции, основал независимое от РОВС движение «Штабс-капитанов», а издаваемая им в Софии антисоветская газета «Голос России» особенно раздражала советскую разведку. ГПУ действовало в стиле настоящих террористов, прислав на дом к Солоневичу анонимную посылку с бомбой внутри, при попытке открыть ее погибли жена Солоневича и его секретарь Михайлов, сам писатель не пострадал только благодаря случаю, в момент взрыва он находился в соседней комнате. Не останавливались и перед покушениями на самих болгарских политиков, занимавших антисоветскую позицию, в основном руками местных подпольщиков и болгарских агентов Коминтерна.

Самой дерзкой акцией стало покушение на самого премьер-министра страны Цанкова 16 апреля 1925 года, когда руками болгарских агентов советской разведки была взорвана мощная бомба в одном из православных храмов Софии во время службы. Ненавистный Москве Цанков уцелел, но погибло 150 непричастных впрямую к его политике человек. Исполнители теракта в храме позднее найдены цанковской контрразведкой и уничтожены. Бомбу в Софийской церкви Святого Воскресения боевики из нелегальной группы компартии под началом Янкова заложили по приказу ИНО ГПУ и взорвали в момент отпевания ранее убитого левыми террористами болгарского генерала Георгиева, на котором предполагалось участие Цанкова и многих членов его правительства. Взрыв и ликвидация Цанкова должны были по плану ГПУ и «военки» болгарской БКП стать первыми звеньями в цепи нового левого восстания, для которого боевики Янкова усиленно завозили в Болгарию поставляемое из СССР оружие. Цанков остался жив, восстания не случилось, а сама БКП этим жестоким терактом в церкви была в православной стране здорово дискредитирована. Даже работавший с людьми Янкова в этом деле резидент советского Разведупра Нестерович ужаснулся содеянному собственными спецслужбами. Бывший царский офицер на службе Советов еще не успел прокалиться насквозь пламенной классовой ненавистью, он порвал с советской разведкой и бежал, пришлось его ГПУ отлавливать по Европе и тайно ликвидировать.

В ходе массовых облав цанковской полицией безопасности в Софии и в провинции арестованы и в ускоренном порядке расстреляны кроме самих исполнивших теракт в церкви боевиков и десятки других членов запрещенной Болгарской компартии. В их числе был расстрелян и главный организатор покушения на Цанкова по поручению разведки ГПУ Коста Янков, бывший офицер болгарской армии, возглавлявший нелегальную боевую организацию БКП и бывший в 1923 году одним из вожаков попытки коммунистического восстания в Болгарии. Во время той же массовой облавы охранки покончил с собой, не желая сдаваться в руки врага, и лидер ЦК БКП Иван Манев. При схожих обстоятельствах ранее застрелился при попытке его ареста и известный боевик нелегального крыла БКП Димитр Гичев. Так что неудачное покушение в Софии на Цанкова ГПУ стоило жизни не только совершенно непричастным к этим классовым битвам посетителям церкви, но и самым ценным кадрам компартии Болгарии.

Эта акция 16 апреля 1925 года в Софии очень показательна. Не тем, что ради попытки убить неприятельского политика угробили полторы сотни случайных людей, – такие мелочи, как знаменитые «щепки при рубке леса», чекистов не тревожили. И не тем, что взрыв организовали в Божьем храме, если уж у себя на родине в это время церкви громили сотнями, а священников гнали на погибель на Соловки. И не тем, что рядовые исполнители акции и их командиры из болгар погибли, а главные организаторы спокойно сидели на Лубянке, – это обычная история в таких тайных операциях. А тем, что так легко спецслужбы СССР пошли на попытку тайного убийства главы правительства чужой страны.

Дореволюционная разведка России лишь раз замечена в соучастии в дворцовом перевороте в Сербии 1903 года с последующим цареубийством там короля Александра Обреновича, да и то там всю грязную работу сделали местные террористы из «Черной руки», а российские разведчики никакой прямой команды на убийство королевской семьи не давали. Разведка СССР с первых лет своего существования так же легко перешла к тактике физической ликвидации зарубежных политиков и глав государств или правительств, как без колебаний начали уничтожать за границей собственных эмигрантов. Это главная особенность покушения на Цанкова, сколько раз еще в ХХ веке мир станет свидетелем таких силовых операций советских спецслужб за пределами СССР, а такие акции даже в мире спецслужб считаются самым верхом беззакония в действиях разведки, нарушением последних табу ее негласного кодекса.

Еще одна заметная особенность бросалась в глаза и тоже понемногу становилась фирменным почерком советских спецслужб – обвинять в провалах собственных сотрудников, многим из которых ошибки даже двадцатилетней давности припомнили в годы сталинских чисток в 1936–1939 годах. Так, бывший резидентом Разведупра в Германии Петр Скобелевский (Вольф) в 1923 году был главным связным этой спецслужбы со штабом готовящегося в Германии всеобщего восстания в КПГ. Скобелевский был одним из тех, кто резонно призывал Москву не форсировать восстание, честно сообщая о недостатках в его организации и о недостаточном количестве оружия у создаваемых военным аппаратом КПГ «рабочих сотен». Но в советских спецслужбах и Коминтерне в упоении грядущей победой выступление подстегивали, приказ на отмену выступления дали за день до него, а не получившие этого приказа лидеры КПГ в Гамбурге начали свое знаменитое выступление, закончившееся провалом и большой кровью.

В архивах ГПУ и Коминтерна осталось множество документов, в которых после провала Гамбургского восстания пытались найти виновных в собственных рядах, и во многом был обвинен офицер Разведупра Скобелевский. В частности, ему поставили в вину создание внутри КПГ под своим началом тайной террористической группы для ликвидации выявленных провокаторов и индивидуального террора против врагов КПГ, ее членов в 1924 году немцы судили по знаменитому делу «О Германской ЧК». Создание боевой группы Скобелевский не согласовал с Разведупром, да и сама террористическая тактика в преддверии массового восстания Коминтерном и спецслужбами СССР была тогда признана вредной и отвлекающей от генеральной линии. Скобелевского Разведупр решил в начале 1924 года отозвать из Германии, но в апреле 1924 года его арестовала здесь за эту самую группу «Германской ЧК» немецкая тайная полиция. В 1927 году разведчика обменяли на кого-то из немцев в СССР, но зачислили в неблагонадежные, а при первых же залпах Большого террора в 1937 году расстреляли. Возглавлявшего во время этих бурных событий 1923 года в Германии партийную разведку в КПГ и бывшего главной связью Скобелевского со штабом восстания Феликса Вольфа (настоящая фамилия Кребс) после поражения в Гамбурге советская разведка даже прятала в здании посольства СССР в Берлине. Затем Вольфа негласно вывезли в Советский Союз, а в бойню 1937 года обвинили в гамбургской неудаче вместе со Скобелевским и расстреляли.

В соседней с Германией Польше в 20-х годах советская разведка очень часто прибегала к диверсионным акциям против режима Пилсудского и собственными силами, и руками соратников из нелегальной польской компартии. Особенно до 1924 года, когда на востоке Польши ГПУ и Разведупр практически открыто курировали партизанские отряды коммунистов, когда такой отряд Ваупшаса из советских чекистов и их польских товарищей совершил дерзкий налет на городок Столбцы, отбив в местной тюрьме политзаключенных и разгромив местные полицейские участки.

В это же время под крышей советского дипломатического представительства в Варшаве сидел известный резидент ИНО ГПУ из чекистов-поляков Мечислав Логановский, когда-то лично Дзержинским еще привлеченный в ряды ЧК, хотя до революции был террористом польской националистической ППС. Логановский в начале 20-х годов организовал несколько терактов в самой Варшаве, включая разрушительный взрыв в Варшавской цитадели с десятками погибших поляков, сравнимый по жестокости с акцией в Софийском соборе. Работавший в посольстве СССР в Польше вместе с Логановским и ставший затем невозвращенцем советский дипломат Беседовский, сбежавший в Париже прямо через ограду советского посольства, писал в воспоминаниях, что Мечислав Логановский был одним из самых безжалостных среди встречаемых им многочисленных чекистов, «человеком твердой воли, железной выдержки и зверской жестокости, в чьих глазах человеческая жизнь не имела никакой ценности». Этот советский резидент, так закалившийся еще в безжалостном дореволюционном терроре польской ППС, вскоре после подрыва Варшавской цитадели был отозван в Москву, но и сменивший его на посту резидента в Польше еще один выходец из польских чекистов Казимир Кобецкий достаточно известен в советской разведке (там он часто проходит под фамилией Барановский, это один и тот же человек). В отличие от жестокого боевика Логановского он производил обманчивое впечатление тихого интеллигента в очках, а кровавым диверсиям и терактам предпочитал тонкую агентурную работу. В конце 30-х годов и мрачный фанатик Логановский, и интеллектуал-оперативник Кобецкий вместе расстреляны НКВД по делу о польском контрреволюционном заговоре среди чекистов.

После первых же таких громких акций в Европе и Азии против белой эмиграции и иностранных лидеров «антисоветского настроя» активность советской разведки была замечена, и с ней стали считаться. В кругу разведок тогдашних европейских держав к середине 20-х годов советская разведка уже имела репутацию достаточно сильной и умелой, а также безжалостной в плане методов и безразличной к международному праву.

Очень характерна в этом плане паника в парламенте Великобритании после обнародования знаменитого «Меморандума Зиновьева», где от имени этого лидера партии большевиков и Коминтерна предлагалось силами советской разведки организовать восстание индийских и пуштунских племен, покончив тем с властью Великобритании над Индией и Кашмиром. ГПУ и военная разведка РККА через свои сети Коминтерна, безусловно, работала и в этом важнейшем регионе, но все же никаких признаков уже подготовленного восстания в Северной Индии и Кашмире при их участии тогда выявлено не было. Шум был большой, именно тогда глава МИДа Великобритании Остин Чемберлен обратился к СССР с нотой протеста, обстоятельства которого сейчас в основном забылись, а фраза «Наш ответ Чемберлену» осталась крылатой до сих пор, тогда по советским городам ходили манифестации с лозунгами «Пролетарии последний раз предупреждают Чемберлена». Советский ответ в 1927 году Чемберлену действительно был шумным, нарком иностранных дел Литвинов послал ответную возмущенную ноту в Лондон о «происках и клевете» в типичном советском стиле, а пролетарский поэт Демьян Бедный на страницах советских газет ответил на английскую ноту еще более хлестко: «Мистеру Чемберлену – мед вместо хрену». Такой тогда в Стране Советов ценился политический юмор.

Уже вскоре стало известно, что английские парламентарии стали жертвой именно этой демонизации зарубежного монстра советской разведки и непроверенных сведений собственных разведчиков, поскольку это сотрудники МИ-6, английской внешней разведки, добыли «секретный меморандум Зиновьева». А передали эти документы английскому резиденту разведки в Латвии Николсону русские белоэмигранты. То ли они хотели тем самым еще больше рассорить Лондон с Москвой, то ли английские джеймсы бонды перестарались в желании выслужиться и получить повышение, то ли была ловкая игра по дезинформации – концов этой громкой тогда провокации так и не найдено.

По другой версии, в руки МИ-6 эти изготовленные фальшивки передали члены белоэмигрантского «Братства русской правды», когда глава филиала «Братства» в Германии Орлов наладил производство таких фальшивок с чекистскими печатями для устрашения Запада и обострения его отношений с СССР. Хотя пик скандала пришелся на 1924 год, когда английские разведчики тайно похитили багаж члена компартии Англии Макмануса, найдя в нем документы о подрывной работе ГПУ по исполнению «плана Зиновьева», включая поддержку антибританского движения в Индии и субсидирования самих английских коммунистов для антиправительственной деятельности. Полагают, что джентльмены из английской разведки выдали здесь за улики из чемодана Макмануса те самые изготовленные белоэмигрантами фальшивки, хотя не секрет, что ГПУ и Коминтерн в те годы действительно массово переправляли европейским компартиям деньги на подрывную деятельность и пропагандистскую литературу.

Эта фобия, часто раздуваемая на всякий случай белой эмиграцией в Европе, обострялась в моменты арестов настоящих агентов советской разведки и разоблачения свитых ими сетей, которые действительно впечатляли. Как это было в той же Франции в конце 20-х годов, когда впервые разоблачена мощная сеть французских агентов советской разведки из компартии и профсоюзов, несколько лет успешно действовавшая на французской земле, тогда же был арестован возглавлявший ее резидент советского Разведупра РККА во Франции Узданский. Или когда выяснилось, что разведчик ИНО ГПУ Григанович сумел внедриться в самое высшее руководство разведывательной службы Генштаба армии Литвы, а после разоблачения благополучно сумел скрыться и бежал назад в СССР. Сам герой этой истории Викентий Григанович, чекист и разведчик с большим стажем, в 1938 году в Советском Союзе расстрелян в чистки НКВД.

В той же Литве советская внешняя разведка добилась еще более внушительного успеха, завербовав белогвардейского генерала Клещинского, пошедшего на службу в армию независимой Литвы и дослужившегося там до поста начальника Генштаба. Автором вербовки Клещинского считают резидента ИНО ГПУ в Каунасе Лебединского. Уже после ухода в отставку с поста начальника Генштаба Клещинский продолжал поддерживать связь с советской разведкой. В 1927 году литовская тайная полиция Жвалгиба вычислила его и арестовала на собственной квартире в момент передачи сведений секретной информации его советскому связнику Соколову. По приговору литовского суда Клещинский был расстрелян, но его случай шокировал и руководство Литвы, и круги белой эмиграции.

Размах тайной работы в западноевропейских странах в 20-х годах был заметен и по такому громкому делу, как история с обществом «Аркос» в Великобритании. Когда после 1923 года Советский Союз начали признавать европейские державы, обмениваясь с ленинской Москвой посольствами, ГПУ и Разведупру стало заметно проще работать, и они тут же развернулись. Еще в 1921 году в Лондон приезжала советская делегация наркома внешней торговли Красина, в ее составе был сотрудник ЧК Клышко, который и стал крестным отцом советского торгового общества «Аркос», под крышей которого ГПУ и штаб Коминтерна очень быстро развернули шпионский центр на Британских островах. Когда в 1924 году британское правительство Макдональда признало СССР и установило с ним дипотношения, эта работа значительно расширилась.

В 1922–1927 годах шла эта бурная деятельность, когда чекистские и коминтерновские агенты вербовали в Англии осведомителей, строили козни против немногочисленного здесь отделения белоэмигрантского РОВС, подпитывали деньгами и информационными материалами Английскую компартию Гарри Поллита (на эти деньги английские коммунисты устроили уличные массовые беспорядки на 1 мая 1926 года), готовили диверсии на флотах западных государств руками сформированной в недрах «Аркоса» тайной «Интергруппы» моряков разных стран под контролем Коминтерна. Всю эту работу курировал из советского посольства резидент ИНО ГПУ в Лондоне Радомский, а в самом штабе «Аркоса» – чекист Степан Мельников, которого только в 1926 году отозвали в СССР после обострившегося у него психического заболевания вследствие тяжелой контузии на Гражданской войне.

Прикрыть «Аркос» английским спецслужбам удалось только в 1927 году, получив неопровержимые улики шпионской деятельности ГПУ под его прикрытием, тогда был произведен знаменитый «Налет на «Аркос» в мае 1927 года и на время разорваны отношения между Лондоном и Москвой. Этой победы добились спецслужбы Великобритании, разгром «Аркоса» стал финальной точкой в их операции против советской разведки, где британцам удалось переиграть ГПУ, завербовав в «Аркосе» часть советской агентуры в двойные агенты. Главными агентами-двойниками стали латыш Карл Корбс, завербованный Особым отделом Скотленд-Ярда (эта структура тогда наравне с МИ-5 занималась в Британии контрразведкой и госбезопасностью), и его соотечественник из Латвии Петр Мидлер. Затем в «Аркос» был внедрен двойной агент из русских Анатолий Тимохин, завербованный английской военной разведкой еще в 1918 году, во время оккупации британскими войсками Мурманска, а затем переданный на связь в контрразведку МИ-5. Именно через этих двойных агентов в «Аркосе» английская контрразведка сначала подсунула ГПУ дезинформацию о ложных шифрах и поддельных чертежах британских подводных лодок, а в мае 1927 года с их помощью устроила свой знаменитый налет на «Аркос», захватив там уличающие советскую разведку материалы о подрывной деятельности на территории Великобритании.

Разгром «Аркоса» с временным прекращением в Лондоне его деятельности и временным разрывом дипотношений с Лондоном повлек в ГПУ расследование этого дела и расправу с виновными. Завербованный английской Интеллидженс сервис агент Тимохин и после разгрома «Аркоса» в Ленинграде стал тайным сотрудником ГПУ, одновременно в качестве «крота» установив уже в СССР связь с английской разведкой, его выявили в ГПУ и арестовали в 1928 году. Тогда же за рубежом тайными операциями выкрали и доставили для следствия в СССР проваливших «Аркос» агентов-предателей Корбса и Мидлера. Они не горели желанием после разгрома «Аркоса» возвращаться в СССР, зная о подозрениях ГПУ против них, предпочтя остаться в странах Западной Европы, а их коллега и двойной агент в «Аркосе» Кирхенштайн вообще отбыл в США и избежал расправы со стороны чекистов.

Корбса спецгруппа ГПУ похитила в голландском Роттердаме, заманив на борт советского парохода «Онега» и тайно вывезя на нем в Ленинград, спрятав его в тайник в машинном отделении, в июле 1928 года. А в сентябре того же года и по той же схеме в немецком Гамбурге пригласили на борт советского судна «Герцен» и Петра Мидлера, работавшего там в советском представительстве «Совтрансфлота», захватив и доставив морем в Ленинград и его. В изоляторе Лениградского ГПУ Корбса, Мидлера и Тимохина сделали главными обвиняемыми этого известного «Дела № 569» об измене в «Аркосе» годом ранее. Всех их лично допрашивал начальник Ленинградского ГПУ Мессинг, а Корбса для допросов даже этапировали в Москву во внутреннюю тюрьму ГПУ на Лубянке. По этому же делу арестовали еще несколько человек из «Аркоса» рангом поменьше, арестовали и родного брата Петра Мидлера Антона, кадрового чекиста из ГПУ и шифровальщика в былом «Аркосе», обвинив его в разглашении брату-изменнику тайной информации по службе.

Сейчас все материалы этого «Дела № 569» рассекречены и опубликованы писателем Игорем Лосевым в его книге «ОГПУ против Скотленд-Ярда» об этой запутанной истории вокруг «Аркоса». На следствии Корбс, Тимохин и братья Мидлер обоюдными обвинениями «утопили» друг друга, все они за измену советской разведке и делу мировой революции по постановлению Особого совещания ГПУ в итоге расстреляны. Так закончился скандал вокруг «Аркоса», второй раз после «плана Зиновьева» так всколыхнувший Англию и показавший масштаб проникновения советской разведки в страны Западной Европы. Главную нагрузку в деле тайных операций и диверсионной работы за пределами СССР в ИНО ГПУ несло особое подразделение, созданное специально для этого в 20-х годах и засекреченное так, что даже не многие чекисты знали о его существовании. Это знаменитый 5-й спецотдел ГПУ, или «Спецбюро № 5», как его официально именовали с 1928 года. Его возглавлял тогда чекист Яков Серебрянский, в ГПУ известный под ласковым именем Яша, хотя личность и работа этого человека никак не располагала к таким сентиментально-уменьшительным прозвищам. Это был опытный боевик из дореволюционной партии эсеров, совершивший еще до 1917 года ряд громких терактов и лично причастный к убийству начальника Минской тюрьмы. В 1921 году он в качестве эсера арестован советской властью, но затем амнистирован, вступил в партию большевиков и принят на работу в ЧК, где в 20-х годах и стал в ГПУ руководителем специального бюро по диверсиям и ликвидациям за границами Советского Союза. В дальнейшем извилистая судьба боевика и чекиста Серебрянского совершит еще не один поворот с арестами своими соратниками, помилованием, очередным арестом и смертью в тюрьме от инфаркта, но в 20-х годах он еще на коне, и его спецотдел обрастает в Европе легендами. Все главные специалисты по тайным акциям и ликвидациям советских спецслужб сталинского периода вышли из этого «отдела Яши», такие как Судоплатов, Зарубин, Эйтингон, Шпигельгласс, Перевозчиков, Сыркин, Григулевич, Зубов и другие.

Американцы, безусловно, самая воинственная нация на Земле со времен падения фашизма. Соединённые Штаты Америки на протяжении всей своей истории постоянно принимали участие в войнах, интервенциях и карательных операциях. К концу ХХ века США применяли военную силу за рубежом более двухсот раз! Многие из подобных конфликтов являлись прямой агрессией против независимых государств или территорий.

Естественно, не все их них были успешными. А некоторые просто провальными. О трех из них мы сегодня и вспомним.

Операция в заливе Свиней

В 1960 году президент США Дуайт Эйзенхауэр одобрил проведение военной операции для свержения властей Кубы во главе с Фиделем Кастро. С этой целью ЦРУ организовало подготовку кубинских эмигрантов, выступавших против нового правительства, и снабдило их оружием и боеприпасами. Так была сформирована «Бригада 2506″, которой предназначалась центральная роль в операции. Около полуночи 17 апреля началось десантирование участников операции в заливе Свиней.

Давайте вспомним подробнее как это все происходило и чем закончилось …

1 января 1959 года к власти на Кубе пришли революционеры, возглавляемые Фиделем Кастро. Победа кубинских социалистов не могла не встревожить Вашингтон, американские торгово-промышленные корпорации и, конечно, американскую мафию, потерявшую на Кубе свою недвижимость и лишившуюся колоссальных доходов. Кроме того, за короткий промежуток времени с Кубы иммигрировала вся прежняя политическая и бизнес элита, пользовавшаяся покровительством бывшего диктатора Фульхенсио Батисты. В результате в американском Майами осело множество кубинцев: студенты, представители интеллигенции, бандиты – во Флориде сформировалась настоящая маленькая Куба, живущая по привычным капиталистическим законам, эдакое кубинское зарубежье.

Рассчитывая на поддержку кубинских эмигрантов, американское руководство приняло решение о свержении Кастро военными методами. Для решения этой задачи командованием США была разработана операция «Плутон», которая предусматривала внезапную высадку десанта на южном побережье Кубы в апреле 1961 года. При этом заранее предполагалось, что кубинские контрреволюционеры объявят о создании на острове временного правительства, которое попросит помощи у США. Высадка американского десанта должна была осуществиться сразу после обращения временного правительства Кубы за помощью. Кроме того, для подтверждения справедливости вторжения американцы планировали воспользоваться поддержкой со стороны стран Организации Американских Государств (ОАГ) – сугубо проамериканской международной организации. ОАГ должна была предоставить свой военный контингент, численность которого могла составить до 15000 человек. Для подготовки операции на Кубу было переправлено несколько групп диверсантов и провокаторов ЦРУ, готовивших на острове серию диверсий, призванных дестабилизировать обстановку в стране накануне и непосредственно в день американского вторжения.

Операцию по высадке морского десанта планировалось подготовить бомбардировками трёх крупнейших военных аэродромов Кубы, на которых была сосредоточена вся военная авиация кубинской революции. Для проведения бомбардировок было подготовлено восемь бомбардировщиков, а удар запланирован на 15 апреля.

Высадку морского десанта планировалось провести в заливе Кочинос (в переводе на русский язык – Залив Свиней). Место десантирования было выбрано не случайно: значительную часть побережья залива можно использовать в качестве аэродрома, а десантирование на ровный песчаный пляж, каковым является побережье залива, учитывая полное отсутствие противодесантной обороны, представлялось американцам лёгким и приятным приключением. Кроме этого, местность обладает прекрасными оборонительными возможностями: в считанных километрах от моря начинается огромное болото. Побережье залива сообщалось с остальным островом лишь одной дорогой. Данные обстоятельства, безусловно, рассматривались американцами способствующими их закреплению на острове, а также накоплению войск для дальнейшего продвижения вглубь Кубы.

Дату высадки была назначена на ночь 17 апреля. Наивно полагать, что готовящийся американский десант был для кубинцев неожиданностью. Разумно предположить, что не последнюю роль в этом сыграла и советская разведка. Однако это тема для другого разговора, а также тема для отдельной дискуссий для военных историков.

14 апреля 1961 года самолет-разведчик ВВС США U-2 произвел фотосъемку всей Кубы. Согласно полученным данным, на кубинских аэродромах стояло до 15 самолетов. На следующий день, по намеченному плану, 8 американских бомбардировщиков В-26 разбомбили аэродромы Кампо-Колумбия, Сан-Антонио-ле-Лос-Баньос и Сантьяго-де-Куба. В результате ударов, большая часть самолетов революционных ВВС была признана уничтоженными. Однако кубинцы, знавшие о готовящейся агрессии заранее, заменили боевые самолёты муляжами. Поэтому из 24 самолетов, имевшихся у кубинцев, было потеряно лишь 2 машины.

Фидель Кастро и кубинские танкисты в Заливе Свиней (фото http://komiunity.ru)

Налёт бомбардировщиков США, помимо прочего, имел и вполне конкретные политические последствия, принеся американцам лишь один вред. 16 апреля на Кубе была проведена траурная церемония по семерым погибшим в результате американской бомбардировки кубинцам, на которой Фидель Кастро произнёс пламенную речь и в очередной раз подтвердил, что Куба выбирает социалистический путь развития. Американские бомбардировки и диверсии лишь сплотили кубинцев, окончательно обозначив образ врага.

Корабли флотилии интервентов, вышедшей в направлении Острова Свободы, несли около 2,5 тыс. тонн вооружения и боеприпасов. В 1:15 кубинским контрреволюционерам и агентуре ЦРУ был передано зашифрованное радиосообщение о том, что вторжение начато и пришло время для активных действий по организации широкомасштабных диверсий. Однако кубинской контрразведке удалось пресечь на корню все попытки дестабилизации обстановки в стране, и, таким образом, американские планы относительно создания на Кубе хотя бы подобия временного правительства были обречены на провал.

С рассветом 17 апреля началась высадка первого эшелона десанта. На дорогу, соединявшую побережье залива с остальным островом, был выброшен парашютный десант. Начался бой. Кубинские пограничники и милисианос (бойцы народного ополчения) численностью около 100 человек задержали продвижение противника, имевшего едва ли не десятикратное превосходство над обороняющимися.

С началом интервенции на Кубе была организована всеобщая мобилизация. Но кубинцам, узнавшим о том, что революция оказалась под угрозой, особые приглашения были не нужны. Добровольцев было настолько много, что для них просто не хватало оружия, пункты по раздаче которого были организованы прямо на улицах.

Наступление интервентов началось в трёх направлениях одновременно: три батальона отправились к Плайя-Хирон, один - к Плайя-Ларга, а к Сан-Бласу двинулся батальон парашютистов. Чтобы захватить аэродром в районе Плайя-Хирон и подготовить его для приёма своих самолетов, были выделены отдельные подразделения.

Для остановки продвижения интервентов вглубь страны главным командованием Революционных вооруженных сил Кубы было решено использовать авиацию для срыва высадки войск на побережье, а также последующей блокировки и разгрома высадившихся сил с моря и суши. Чтобы решить эту задачу, главное командование выделило 7 батальонов пехоты, 20 танков Т-34 и 10 САУ-100, а также 14 минометных и артиллерийских батарей.

Кубинскому командованию оставалось лишь перебросить эти весьма внушительные силы к месту боев. По позициям интервентов ударили тридцатьчетверки и САУ-100. Головной тридцатьчетвёркой командовал сам Фидель, факт нахождения которого на поле боя придавал молодым кубинским танкистам небывалый энтузиазм.

К 18 апреля инициатива полностью перешла в руки кубинских революционных войск, и в ходе начавшегося общего наступления кубинцы потопили четыре корабля противника, сбили пять самолетов, оттеснив интервентов к самому побережью залива, едва не сбросив их в море. Таким образом, к вечеру 18 апреля 1961 года операция по свержению Кастро, подготовленная ЦРУ, потерпела полный крах.

На фоне очевидного провала десантной операции Кеннеди отдал приказ задействовать авиацию. Однако из-за нелепой ошибки, связанной с путаницей в часовых поясах, бомбардировщики разминулись с истребителями и не решились атаковать.

Утром 19 апреля кубинские революционные войска, проведя получасовую артиллерийскую подготовку, окончательно сломили сопротивление противника. Интервенты срывали с себя форму и спасались бегством. Потери «гусанос» - интервентов-наёмников составили 82 человека. 1197 человек сдалось в плен. Революционные силы потеряли 156 человек убитыми и около 800 ранеными.

Наемники ЦРУ, разбитые в Заливе Свиней и плененные кубинцами (фото http://komiunity.ru)

Пленные были выкуплены американским президентом Кеннеди за 62 миллиона долларов.

Немаловажную роль сыграла позиция Советского Союза, направившего американцам ноту протеста в связи с инспирированной ими акцией. В связи с этим США не решились на эскалацию вторжения путем привлечения собственных вооруженных сил. Итогом операции стал полный провал планов ЦРУ, связанный с переоценкой степени недовольства режимом Кастро на Кубе - крупного выступления контрреволюционеров на самом острове, на которое рассчитывали организаторы десанта, так и не произошло.

Позднее в Плайя Хирон был открыт музей операции, у входа в который установлен один из самолетов кубинских ВВС («Си Фьюри»), участвовавший в операции. Вдоль всей дороги, по которой к Плайя Хирон шли кубинские войска, в местах гибели солдат при бомбежках установлены памятные обелиски. Победа ежегодно отмечается 19 апреля, в её ознаменование 17 апреля установлен День ВВС и ПВО, а 18 апреля - День танкиста. В июле 1961 года Советом министров страны был учреждён орден «Плайя Хирон» - одна из высших государственных наград Кубы.

Позднее Фидель Кастро оценил роль битвы в Плайя-Хирон в истории кубинского народа: «Битва в Плайя-Хирон не позволила повернуть историю Кубы к прежним временам, и спасла революцию». В июле 1961 года кубинский Совмин учредил орден «Плайя-Хирон» в качестве одной из высших государственных наград.

Первая интервенция, подготовленная США в Латинской Америке, потерпела полное поражение. Куба сумела отстоять своё право на свободу и независимость. Однако американское руководство готовило реванш, и в ноябре 1961 года разработало план новой операции по смене режима на Кубе под кодовым названием «Мангуст», которая должна была начаться в 8-12 октября 1962 года. Для предотвращения нового вторжения на Кубу СССР тайно разместил на Кубе ракеты средней дальности с ядерными боезарядами на борту. В результате разразился Карибский кризис – величайшее военно-политическое противостояние XX века.

Операция "Орлиный коготь"

У американцев есть подразделение спецназа «Дельта». В США Дельта широко известна по голливудским фильмам, как «Детище Атакующего Чарли». В «смежных» (здесь тезис «конкурирующих» не отражает действительности) профильных организациях по всему миру, дельтовцы прославились как «Спецназ не знавший побед». В общем, дело было так.

Когда американцы решили создать собственный спецназ, заняться этим архиважным делом получили Чарльзу Бэкуиз, сильно орденоносному «зеленому берету», пользующемуся славой типа «не слегка отмороженного». Для овладения азами профессии его послали в Англию в 22-й полк «SAS». Сасовцы, вполне кстати заслуженно, считаются в мире ребятами суровыми и имеют в активе немало успешных операций. Судя по всему, учился Чарли плохо, ибо был беспредельно крут. Как там что, не известно, но через некоторое время, Атакующего Чарли братья по лагерю отправили обратно. Снабдив красивым дипломом. На Родине он подобрал себе команду и приступил к суровым тренировкам, перемежающемся не менее суровыми хоровыми воплями. И наконец, та-та-та-да!!! (вступают фанфары) 21 ноября 1977 года группа Дельта заступила на службу.

Полковник Чарльз Альвин Бэкуиз (Charles Alvin Beckwith)

Ребята просто рвались в бой и в ноябре 1979 года такая возможность им представилась. 4 ноября, возмущенные чем-то студенты Тегеранского Университета вломились в американское посольство и захватили в заложники 53 американских дипломата. Требование захватчиков заключалось в возвращении на историческую Родину сбежавшего из страны бывшего иранского шаха. И уворованных у нации сокровищ в качестве довеска (ну, чтобы два раза не требовать).

Джимми Картер и его советники не могли адекватно воспринять Иран, потому что Ираном теперь правили неадекватные люди. Картер и Бжезинский некоторое время поигрались с идеей ответного захвата иранских заложников на территории США, но быстро от нее отказались. Американцы боялись, что непредсказуемые аятоллы начнут расстреливать заложников. Никто не знал, как поступать с иранскими заложниками в этом случае. Бжезинский мрачно прокомментировал: “Они всегда могут вывалиться из вертолета в Красное море по дороге домой”.

Намаявшись вдоволь с иранскими дипломатическими упырями, президент Джимми Картер вспомнил, что в его распоряжении имеется, как ему докладывали, Лучший в Мире Спецназ и отдал Атакующему Чарли боевой приказ. По сути идиотский, но все же… Карт-бланш нашему герою выдали полный. «Маховик операции раскручивается», звучит музыка имперских штурмовиков из Звездных Войн...

Командир миссии генерал Джеймв Воут и основатель Дельта Форс полковник Бэкуиз:

План освобождения заложников со­стоял в следующем: два эскадрона «Дель­ты» и рота рейнджеров на трех самолетах С-130 «Геркулес» с приданными самоле­тами-заправщиками должны были призе­млиться в пункте «Пустыня-1», который находился примерно в 370 км юго-восточ­нее Тегерана. Туда же должны были при­лететь восемь вертолетов RH-53D «Си Стеллион», которые базировались на авианосце «Нимитц», находящемся в Персидском заливе. Разница между посадками самолетов и вертолетов должна была со­ставлять 30 минут. После высадки «Дель­ты» и дозаправки вертолетов самолеты «Геркулес» должны были возвратиться на аэродром вылета, а вертолеты – доставить бойцов «Дельты» в заранее намеченное укрытие вблизи Тегерана, до которого бы­ло два часа лету, а затем перелететь в другую точку, в 90 км от укрытия «Дельты», и в течение всего следующего дня оставать­ся там под маскировочными сетями.

Схема операции "Орлиный коготь": Вечером 25 апреля оперработникам ЦРУ, заблаговременно заброшенным в Иран, предстояло на шести грузовиках до­ставить «Дельту» к посольству США. Бли­же к полуночи группа должна была штур­мовать здание посольства: по наружным стенам подобраться к окнам, проникнуть внутрь, ликвидировать охрану и освобо­дить заложников. Затем планировалось вызвать вертолеты и либо с территории посольства, либо с расположенного по со­седству футбольного поля эвакуироваться. С воздуха эвакуацию должны были под­держивать два самолета огневой поддерж­ки AC-130H. Ранним утром 26 апреля вертолеты, пролетев 65 км на юг, приземлились бы на аэродроме Манзарийе, который к тому времени контролировала рота рейнджеров. Оттуда заложников предполагалось доставить в США на двух реактивных са­молетах С-141, а рейнджеры должны были возвратиться на самолетах С-130.

90 дней спутники-шпионы США наблюдали за отдаленным районом пустыни Дашт-э-Кавир. Именно здесь было решено организовать базу освобождения американских дипломатов в Тегеране. За все это время по дороге, ведущий из Кума в Мешад проехали только два автомобиля . Именно здесь должны были приземлиться военно-транспортные самолеты С-130 с горючим, спецназом и оборудованием, необходимым для успешного завершения операции. Сюда с авианосца Nimitz в Персидском заливе должны были прилететь вертолеты, на которых американский десант будет переброшен в Тегеран.

Прежде чем приступить к этой операции, даже описание которой выглядит достаточно сложным делом, ЦРУ послали в Иран майора ВВС Джона Карни. Майор летел на легком шпионском самолете. Он должен был удостовериться, что почва в районе предполагаемой импровизированной взлетно-посадочной полосы достаточно тверда, и что С-130 не увязнут в песке. Высадившись, Карни обозначил четырьмя инфракрасными датчиками квадрат, в котором должны были приземлиться самолеты. Датчики не были видны невооруженным глазом, но при подлете к заданному участку летчики могли включить их с помощью пульта дистанционного управления и увидеть их в приборах ночного видения. Карни тщательно проверил поле между датчиками, убедился, что почва достаточно тверда, и что посреди поля нет куч мусора и опасных ям. По его мнению, площадка была “практически идеально ровной”. Пока Карни работал, мимо него проехали два иранских автомобиля. Никто его не заметил. Карни успешно завершил миссию, вернулся на самолете ЦРУ в Оман, и затем сразу вылетел в Лондон. Образцы привезенной им почвы были изучены и одобрены. Необычная активность иранских автомобилей в ту ночь, когда Карни готовил взлетное поле была объяснена как “аномалия”, и забыта. Местоположение базы Desert One было окончательно одобрено.

Грубая действительность, тем не менее, оказалась намного более прозаичной. Началось все с «вертушек»….. Дело в том, что командование ВМС настояло, чтобы в операции участвовали летчики ВМС (мотивация – армейские вертолеты, не имеющие складывающихся лопастей, не смогут разместиться на авиа­носце, отсюда в дальнейшем и модификация «D» вместо «C»), и выделило для операции экипажи вертолетов – морских тральщиков. Пилоты оказались в принципе «не заточены» под данную операцию. Полеты над пустыней – не их стезя. Пилоты были подготовлены к выполнению только одной боевой задачи: поиск и траление морских мин исключительно в дневное время суток с помощью опускаемого на буксировочном тросе большого трала. В ходе тренировок выяснилось, что летные экипажи не хотят учиться ночным и «сле­пым» полетам и не горят желанием участ­вовать в спасении заложников. С боль­шим трудом Бзкуизу удалось заменить летчиков ВМС на летчиков морской пе­хоты США. Дело сдвинулось. Всего «Дельта» провела 79 ночных тренировок по освобождению заложников, Бэквит был более-менее спокоен, но до конца не до­верял экипажам вертолетов, считая, что они могут подвести.

Иранцы не засекли радарами первый “Геркулес”. Они, однако, заметили полет 4 “Геркулесов” с горючим, но решили, что речь идет об иранских самолетах. Нация ждала американского вторжения, но явно не на турбовинтовых тихоходах. Приближаясь к Desert One пилоты первого самолета заметили странные облака молочного цвета. Сначала их вообще приняли за легкую дымку. Летчики позвали в кабину Джона Карни, который уже считался специалистом по Ирану. Они спросили его: “Что это за штука там?” Карни подумав, ответил: “Хабуб”. Летчики засмеялись над неизвестным и странным словом.

Они не знали, что хабуб похоронит их миссию.

Карни слышал про хабуб раньше, от пилотов ЦРУ, с которыми летал на разведку. Изменяющееся атмосферное давление в пустыне приводит к тому, что мельчайшие частицы песка поднимаются в воздух и висят в нем, иногда на высоте несколько тысяч метров, образуя вертикальное облако. Хабуб вряд ли мог навредить большим самолетам, но мог оказаться проблемой для вертолетов. Карни, подумав об этом, немедленно доложил на командный пункт в Вади Кена. Предупреждение Карни о хабубах вертолетчикам не передали – шифрование и дешифровка сообщений заняли слишком много времени, и командный пункт в Вади Кена мог предупредить вертолеты уже после того, как они улетели и выключили радио.

Это было самым серьезным промахом, который, в конечном итоге, стал главной причиной краха всей операции.

Вертолеты дружно влетели во второй хабуб, предполагая, что он исчезнет также быстро, как и первый. Вместо этого он становился все плотнее и плотнее. Скоро пилоты не видели ни своих вертолетов, ни земли. Вертолеты были вынуждены включить задние красные огни безопасности. Экипаж каждого вертолета один на один боролся с хабубом, и не все вышли победителями из этой борьбы.

Отсутствие ориентиров, жара и пыль стали причиной головокружения и тошноты. Пилоты были в приборах ночного видения, которые еще больше снижали глубину обзора и усиливали чувство тошноты. Резервная гидравлическая система одного из вертолетов вышла из строя. В обычных обстоятельствах это требовало немедленной посадки, но пилот решил продолжать.

После того, как вертолеты пролетели около 250 км над иранской территорией, случилась первая серьезная неприятность. Контрольная предупредительная лампочка в кабине шестого вертолета загорелась, предупреждая, что нечто сильно ударило по лопасти винта – потенциально фатальная проблема. Пилот немедленно приземлился. На лопасти была трещина, и вертолет дальше лететь не мог. Команда сожгла секретные руководства и инструкции и перебралась в восьмой вертолет, который приземлился рядом с шестым.

Лейтенант Родни Дэвис фиксировал отказ одной системы за другой. Вышел из строя электрический компас и несколько навигационных приборов. Его второй пилот был не в состоянии исполнять обязанности из-за головокружения и тошноты. Дэвис потерял из виду ведущий вертолет. Он не видел ориентиров на земле и не мог положиться на приборы. Он поднялся на высоту 2700 метров – пыль никуда не делась. Он знал, что впереди горы, но не знал точно где. Он достиг точки возврата – если бы он продолжил полет к Desert One, пути назад уже не было – горючего не хватило бы на обратный полет до авианосца. Он посоветовался с самым старшим по званию в вертолетной миссии – полковником Чаком Питтманом, который сидел в его вертолете. Они решили вернуться на авианосец. И они вернулись – не зная, что по пути один вертолет уже вышел из строя.

Чтобы вывезти всех заложников и десант, требовалось 4 транспортных вертолета. Так что любой намек на хотя бы зачаточную систему ПВО ставил операцию под нешуточную угрозу. Бэкуиза это ничуть не смутило. Он же «Атакующий». Помниться, у Чипа и Дейла на этот случай был припасен отличный девиз «Слабоумие и отвага!»

К сожалению, неприятности только начинались.

В разных источниках дальнейшие события описаны примерно одинаковы, с разницей в мелочах:

1 вариант. Как только “Геркулес” приземлился, капитан Ишимото и его люди немедленно выкатили джип и мотоциклы. Они увидели, что по пустынной дороге удирает цистерна и пикап. На цистерне, по всей видимости, везли ворованный бензин. “Дельта” не могла позволить увидавшим ее иранцам уйти. На этом неприятности не закончились, а только начались. Пропеллеры “Геркулеса” еще вращались, когда один из шокированных коммандос увидел, что прямо на них едет иранский автобус. Это был большой Мерседес, набитый изумленными иранцами, которые еще раз подтвердили главный закон ведения военных действий – абсолютную определенность того, что непредсказуемое и неожидаемое случится, в самый неподходящий момент. И момент был критическим. Один из членов группы Ишимото поняв, что цистерну не догнать, выпустил по ней противотанковую ракету. Поскольку он был профессионалом, ракета взорвалась, и цистерна взорвалась тоже. Один из находившихся в кабине иранцев успел выскочить и залезть в сопровождающий пикап, на котором и скрылся от преследователей.

2 вариант. Площадка, подготов­ленная оперативниками ЦРУ, находилась рядом с оживленным шоссе, и американ­цы были поражены огромным количест­вом транспорта, движущегося прямо пе­ред приземлившимся самолетом. Вдобавок почти всех рейнджеров, которые должны были охранять периметр, рвало от тряски в воздухе. Только двое были в состоянии управлять мотоциклами и, подъехав к шоссе, сумели остановить автобус, взяв его пассажиров и водителя в плен. В двигавшийся за автобусом грузовик рейнджеры сначала выстрелили из автома­та, а после запустили гранату из подствольного гранатомета. В ночное небо взметнулся столб пламени. Оказывается, они подстрелили бензовоз. Следующий за грузовиком микроавтобус развернулся, по­добрал водителя бензовоза и понесся прочь. Один из рейнджеров на мотоцикле пытался догнать его, но вскоре прекратил преследование и вернулся назад.

Секретная американская база в сердце иранской пустыни была внезапно освещена как футбольный матч в пятницу вечером в родном Техасе. Солдаты поснимали приборы ночного видения – в них больше не было никакой надобности. В последствие дельтовцы утверждали, что расстреляли бензовоз для того чтобы… заблокировать дорогу! В пустыне!!! Умницы… Пленных иранцев, между тем охранял медик Карл Сэйвори. Через некоторое время один из коммандос попросил доктора, который, очевидно, не был самым опытным на свете стрелком, вставить забытый магазин в М-16 – так, на всякий случай. После эксцессов с автобусом и бензовозом по описанию различных источников – «группа бойцов расположилась неподалеку от самолетов». Нигде не указано, что были выставлены элементарные дозорные охранения. Стало ясно, что максимум через полчаса на место действия явятся во всей своей красе обкатанные в войне с Ираком иранские бронированные мотопехотинцы. Которые не боятся вообще ни черта, так как аятолла Хомени им еще на присяге всем пропуск в Рай выписал.

Бэкуиз вынужден был принять решение об отмене миссии.

Десантники начали рассаживаться внутри “Геркулесов” на гигантские, практически уже опустошенные резиновые емкости от авиационного горючего. Некоторые сразу заснули. Сразу за одним из “Геркулесов”, готовившихся к вылету, с Дельта Форс на борту, стоял вертолет майора Шэфера, который только что заправился из того же самолета. К нему подошел диспетчер и велел убрать вертолет, чтобы дать возможность самолету маневрировать. У Шэфера было достаточно горючего, чтобы лететь к авианосцу, но руководители воздушной операции хотели, чтобы сначала улетели “Геркулесы”. Шэфер поднял свою машину метров на 10 над землей, с тем, чтобы дать возможность самолету развернуться. Лопасти его винта подняли густые клубы пыли.

Шэфер сосредоточился на размытой фигуре диспетчера, и кроме нее ничего не видел. Чтобы уйти от облака пыли, поднятого Шэфером, диспетчер передвинулся к левому крылу “Геркулеса”. Шэфер не заметил этого передвижения, но инстинктивно продолжал держать нос вертолета направленным на фигуру диспетчера.

Лопасти вертолета задели хвост “Геркулеса”.

Команда “Геркулеса” попыталась открыть задний трап. Выход был блокирован стеной пламени. Единственным путем спасения была боковая дверь по правому борту, на расстоянии две трети от хвоста. Командос Дельта были хорошо натренированы использовать именно эту дверь для парашютных прыжков, поэтому они покидали загорающийся самолет с завидной скоростью, прыгая с высоты около 3 метров.

Рвануло так, что огненный столб видели, наверное аж в самом Тегеране. Обе машины мгновенно сгорели вместе с экипажами (8 человек).

передача в аэропорту Цюриха тел погибших американцев, 6 мая 1980. Официально признанных погибших 8, а гробов передают - 9.

Еще четыре оказавшихся поблизости дельтовца получили тяжелейшие ожоги. Перепуганные спецназовцы, решив, что попали под огонь неприятеля, открыли шквальный огонь строго куда попало. Осколки от взорвавшегося “Геркулеса” изрикошетили четыре исправных вертолета. Три оставшихся “Геркулеса”, все еще частично наполненные авиационным топливом, начали разъезжаться в разных направлениях от места взрыва. Воздух был наполнен тяжелым запахом горящего бензина. На земле царил хаос. Десантники думали, что “Геркулесы” пытаются сбежать, бросив их, и останавливали самолеты.

Кончилось это безобразие до безобразия просто. Американские Рембо обиделись, тупо бросили «все как есть» и улетели домой на «выживших» Геркулесах. Оставив на земле 5 (ПЯТЬ!!!) RH-53D! Набитых секретной аппаратурой. Вместе с картами, таблицами кодов, шифрами, планами операции, тысячами долларов и реалов и с документами об американской агентуре в Иране, которые очень пригодились зарождавшейся контрразведке Исламской республики.

Несмотря на заверения, бросивших их экипажей, что машины подбиты и эксплуатации не подлежат вертолеты в дальнейшем долгие годы верой и правдой служили иранским вооруженным силам, (где они брали запчасти, нам лучше не знать). А на основе информации, полученной из документов, компетентные товарищи из Корпуса Стражи Исламской Революции «взяли» немало американских агентов и их пособников.

Бэкуиза вышвырнули из армии, что он посчитал подлостью и черной неблагодарностью – с «Атакующими» так не поступают! О чем повсеместно и заявлял долгие годы. А его детище Команда Дельта продолжила свое триумфальное шествие по миру. Ее мордовали в Азии, мордовали в Африке, мордовали в Южной Америке…

Единственно, где над суровыми американскими героями не глумились – это в Европе. Потому, как туда их не посылали. Чтобы хоть как-то возвысить Дельту хотя бы в собственных глазах, американцы сняли несколько странноватых фильмов «Команда Дельта». С Чаком Норрисом в главной роли. Ну, те, в которых с мотоциклов маленькие такие ракетки пачками стартовали, разнося в клочья танковые колонны… Это и было главным достижением детища Атакующего Чарли.

В результате операции «Орлиный коготь» погибли:

Исламская республика :

С иранской стороны американцами убит один мирный житель - пассажир бензовоза. Его личность не установлена.

Соединённые Штаты Америки :

Военнослужащие ВВС США, экипаж самолёта EC-130

Майор Гарольд Льюис-мл.

Майор Лин Макинтош

Майор Ричард Бакке

Капитан Чарльз Макмиллиан

Технический сержант Джоэль Майо

Военнослужащие КМП США, экипаж вертолёта RH-53

Штаб-сержант Дьюи Джонсон

Сержант Джон Харви

Капрал Джордж Холмс

В операции «Орлиный коготь» участвовало в общей сложности 54 самолета и вертолета, группа «Дельта» в количестве 118 человек и рота рейнджеров. Операция «Орлиный коготь» обошлась в 150 млн. долларов.

Позже, когда вторжение на иранскую территорию стало достоянием гласности, султан Омана заявил протест и расторг договор с США, разрешавший их ВВС и ВМС использовать Масиру для своих нужд.

Иранские студенты освободили заложников в день инаугурации Рейгана, 20 января 1981 года, спустя 444 дня плена.

Вашингтон разморозил иранские активы на сумму 12 млрд. долларов. Огромная часть этих денег (4 млрд. долларов) пошла на выплаты по искам 330 американских компаний и частных лиц. Иран согласился на возвращение своих долгов различным иностранным банкам (3,7 млрд. долларов). Так что иранское правительство получило «чистыми» только 2,3 млрд. долларов.

При создании статьи в качестве источника использованы Просторы инета, при этом некоторые из статей противоречили друг другу. Так как фиаско Сил специальных назначений США - очевидно и не требует доказательств, то я старался использовать в первую очередь именно американские объяснения провала операции. Например, в большинстве статей утверждается, что столкновение произошло при дозаправке вертолета и только после этого принято решение об отмене операции.

Из wikipedia взята дата операции и список погибших, поэтому некоторые данные в статье отличаются от ВИКИ, в которой утверждается, что:

1. " один (вертолёт) из-за возможной поломки лопасти рухнул в воду сразу после взлета с авианосца".

2. План-эскиз временной базы в пустыне:

Источник

Сражение в Могадишо (1993)

Сражение в Могадишо (в Сомали известно как «День рейнджеров», сомал. Ma-alinti Rangers, в США также известно как Battle of the Black Sea) произошло между силами специального назначения США и силами незаконных вооруженных формирований Сомалийского национального альянса (группировкой генерала М. Айдида) 3-4 октября 1993 года в ходе миротворческой операции ООН в Сомали и является наиболее известным событием этой операции. Выполняя задание по аресту и захвату двух членов так называемого «правительства Сомалийского национального альянса», подразделения сил специального назначения США вступили в городской бой с имевшим многократное численное превосходство противником и понесли тяжелые потери.

По CNN были показаны кадры, снятые сомалийским журналистом Иссой Мухаммедом, в которых торжествующие сомалийские боевики носят по городу растерзанное тело погибшего бойца «Дельты». Эти кадры шокировали американцев. Американская общественность обнаружила, что страна стоит на пороге вмешательства в чужую гражданскую войну, как это произошло тремя десятилетиями ранее во Вьетнаме.

Потери сил войск специального назначения США в Могадишо повлияли на принятие руководством США решения о выводе американских войск из Сомали.

В ходе боёв 3-4 октября 1993 года потери тактической группы «Рейнджер», Сил быстрого реагирования и миротворческих подразделений составили 19 человек погибшими (18 американцев и 1 малайзиец), около 80 человек ранеными, 1 человек, попавший в плен (пилот «Супер 64» Майк Дюрант, впоследствии освобождён), два вертолёта и несколько автомобилей.

Потери сомалийской стороны определить затруднительно. Существуют достаточно различающиеся оценки, например, американский посол в Сомали Роберт Оукли полагал, что в сражении погибло и было ранено до 2000 сомалийцев, в то время как по оценке, сделанной самим Мохаммедом Айдидом - 300 погибших и 800 раненых. Сколько среди них было мирных жителей - определить сложно, поскольку, по свидетельству американцев, в бою с оружием в руках участвовали и женщины, и подростки.

По событиям в 2001 году был снят худ. фильм «Чёрный ястреб».

После Второй мировой войны СССР участвовал во многих локальных военных конфликтах. Участие это было неофициальным и даже секретным. Подвиги же советских солдат на этих войнах навсегда останутся неизвестными.

Гражданская война в Китае 1946-1950.

К окончанию Второй мировой войны в Китае сложилось два правительства, а территория страны была разделена на две части. Одна из них контролировалась партией Гоминьдан, возглавляемой Чан Кайши, вторая – коммунистическим правительством с Мао Цзэдуном во главе. США поддерживала Гоминьдан, а СССР – Коммунистическую Партию Китая.

Спусковой крючок войны был спущен в марте 1946 года, когда 310-тысячная группировка гоминьдановских войск при непосредственной поддержке США начала наступление на позиции КПК. Они захватили почти всю Южную Манчжурию, оттеснив коммунистов за реку Сунгари. Одновременно с этим начинается ухудшение отношений с СССР – Гоминьдан под разными предлогами не выполняет условий советско-китайского договора «о дружбе и союзе»: расхищается имущество КВЖД, закрываются советские СМИ, создаются антисоветские организации.

В 1947 году в Объединенную демократическую армию (впоследствии Народная Освободительная армия Китая) прибыли советские летчики, танкисты, артиллеристы. Решающую роль в последующей победе КПК сыграло и вооружение, поставляемое китайским коммунистам из СССР. По некоторым сведениям, только осенью 1945 года НОА получила от СССР 327 877 винтовок и карабинов, 5207 пулеметов, 5219 артиллерийских орудий, 743 танка и бронемашины, 612 самолетов, а также корабли Сунгарийской флотилии.

Кроме того, советские военные специалисты разработали план управления стратегической обороной и контрнаступления. Все это способствовало успеху НАО и установлению коммунистического режима Мао Цзэдуна. За время войны на территории Китая погибло около тысячи советских солдат.

Корейская война (1950-1953).

Сведения об участии вооруженных сил СССР в Корейской войне долгое время были засекречены. В начале конфликта Кремль не планировал участия в нем советских военнослужащих, однако масштабное вовлечение США в противостояние двух Корей изменило позицию Советского Союза. Кроме того, на решение Кремля вступить в конфликт повлияли и провокации американцев: так, 8 октября 1950 года два американских штурмовика даже нанесли бомбовый удар по базе ВВС Тихоокеанского флота в районе Сухой Речки.

Военная поддержка КНДР Советским Союзам была направлена главным образом на отражение агрессии США и осуществлялась за счет безвозмездных поставок вооружения. Специалисты из СССР готовили командные, штабные и инженерно-технические кадры.

Основная военная помощь оказывалась авиацией: советские летчики делали боевые вылет на МиГ-15, перекрашенных в цвета китайских ВВС. При этом пилотам запрещалось действовать над Жёлтым морем и преследовать самолёты противника южнее линии Пхеньян – Вонсан.

Военные советники из СССР присутствовали в штабах фронта только в гражданской одежде, под видом корреспондентов газеты «Правда». Об этом специальном «камуфляже» упоминается в телеграмме Сталина генералу Штыкову, сотруднику дальневосточного отдела МИД СССР,

До сих пор остается неясным, сколько же на самом деле советских солдат было в Корее. Согласно официальным данным, за время конфликта СССР потерял 315 человек и 335 истребителей МиГ-15. Для сравнения, Корейская война унесла жизни 54 246 тысяч американцев, а свыше 103 тысяч были ранены.

Война во Вьетнаме (1965-1975)

В 1945 году было провозглашено создание Демократической Республики Вьетнам, власть в стране перешла к коммунистическому лидеру Хо Ши Мину. Но Запад не спешил отказываться от своих бывших колониальных владений. Вскоре на территорию Вьетнама высадились французские войска с целью восстановить свое влияние в регионе.

В 1954 году в Женеве состоялось подписание документа, согласно которому признавалась независимость Лаоса, Вьетнама Камбоджи, а страна делилась на две части: Северный Вьетнам во главе с Хо Ши Мином и Южный - с Нго Динь Зьем. Последний быстро потерял популярность у народа, а в Южном Вьетнаме разгорелась партизанская война, тем более что непроходимые джунгли обеспечивали ей высокую эффективность.

2 марта 1965 года США начали регулярные бомбардировки Северного Вьетнама, обвинив страну в расширении партизанского движения на юге. Реакция СССР была незамедлительной. С 1965 года начинаются широкомасштабные поставки военной техники, специалистов и солдат во Вьетнам. Все происходило в условиях строжайшей секретности.

По воспоминаниям ветеранов, перед вылетом солдат переодевали в гражданскую одежду, их письма домой проходили такую жесткую цензуру, что попади они в руки постороннего человека, последний смог бы понять лишь одно: авторы отдыхают где-то на юге и наслаждаются своим безмятежным отпуском.

Участие СССР во вьетнамской войне было настолько засекреченным, что до сих пор не ясно, какую роль сыграли советские военнослужащие в этом конфликте. Существует многочисленные легенды о советских летчиках-асах, сражающихся с «фантомами», чей собирательный образ воплотился в летчике Ли-Си-Цыне из известной народной песни.

Однако, по воспоминаниям участников событий, нашим пилотам было категорически запрещено вступать в бой с американскими самолетами. Точное количество и имена советских солдат, участвовавших в конфликте неизвестны до сих пор.

Война в Алжире (1954-1964)

Национально-освободительное движение в Алжире, получившее размах после Второй мировой войны, в 1954 году переросло в настоящую войну против французского колониального господства. СССР в конфликтен принял сторону повстанцев. Хрущев отмечал, что борьба алжирцев против французских организаторов носит характер освободительной войны, в связи с чем, ее должен поддержать ООН.

25 июня 1941 года советская авиация начала первую наступательную операцию за пределами СССР: бомбардировке с воздуха подверглись аэродромы Финляндии, на которых базировались самолеты немецко-фашистских войск.

К началу Великой Отечественной Финляндия проводила двуличную политику. С одной стороны, руководство страны заявляло о нейтралитете и всячески отрицало подготовку к войне против Советского Союза. С другой, еще в сентябре 1940-го финские генералы договорились с германским генштабом о совместных военных действиях против СССР. Это было прямым нарушением Московского мирного договора, заключенного 12 марта 1940 года, в котором Финляндия и СССР обязались воздерживаться от нападения друг на друга и от участия во враждебных коалициях.

В июне 1941 года в Финляндию стали прибывать германские войска, которые с началом операции «Барбаросса» должны были вторгнуться на территорию СССР. Численность немецкой группировки превышала 30 000 человек, в ее распоряжении были механизированные части дивизии СС «Норд». Фашисты сосредоточили у берегов Финляндии более 40 военных судов. Финские военные готовились поддержать союзников: 20 июня они выдвинулись к государственной границе, откуда были заблаговременно эвакуированы 45 тысяч человек гражданского населения. Армия Финляндии планировала начать вторжение 28 июня, но еще 21-го финские солдаты, в нарушение межгосударственных договоренностей, заняли демилитаризованные Аландские острова, арестовав при этом весь персонал советского консульства.

Германская авиация использовала финские аэродромы и начала свои действия до общего вторжения германских войск. Еще в два часа ночи 22 июня 18 бомбардировщиков «Юнкерс-88» пересекли нашу границу и направились в сторону Ленинграда, но были отогнаны истребителями советских ВВС. 22 июня немецкие гидросамолеты доставили к шлюзам Беломорско-Балтийского канала финских диверсантов. Наши наблюдатели неоднократно замечали летевшие из-за финской границы бомбардировщики.

Поначалу советское руководство пыталось дипломатическим путем предотвратить прямое вступление финнов в войну. В том числе имелось даже указание военного командования против них никаких боевых действий не предпринимать и финскую границу не переходить. Но когда, в том числе из разведданных, стало ясно, что Финляндия может превратиться в удобную «взлетную площадку» для фашистских бомбардировок Ленинграда, было принято решение нанести упреждающий удар. Его инициатором стал командующий ВВС Северного фронта, созданного на базе Ленинградского военного округа, Александр Новиков. План заключался в том, чтобы разбомбить немецкие, а заодно и финские самолеты на аэродромах базирования, разрушить авиационную инфраструктуру и, таким образом, обезопасить Ленинград от воздушного нападения.

25 июня 1941 года в воздух поднялось свыше 260 бомбардировщиков и более 220 истребителей Северного фронта и Балтийского флота. Они нанесли удары по 18 аэродромам, уничтожили 30 самолетов на земле и 11 в воздухе. Затем налеты продолжались ежедневно в течение шести дней. По официальным данным, советские летчики это время совершили почти 1000 вылетов, бомбили 39 аэродромов (причем некоторые из них неоднократно), уничтожили 130 вражеских самолетов.

Разумеется, финские и западные источники приводят другие, гораздо более скромные данные об успехах советских ВВС. Но, как бы то ни было, после воздушной операции налеты вражеской авиации на Ленинград с финской территории прекратились и более не производились.

Павел Анатольевич Судоплатов – одна из самых загадочных и трагических фигур истории советских спецслужб. Имя его было на десятилетия вычеркнуто из народной памяти. Его следственное дело, где изложены все выполненные им лично или под его руководством спецоперации, засекречено до сих пор.

Из рассекреченной части личного дела №-*** комиссара государственной безопасности 3-го ранга НКВД СССР Судоплатова Павла Анатольевича

Павел Судоплатов родился 7 июля 1907 года в городе Мелитополе в семье мельника. Украинец. В 1914 году пошел в первый класс городской школы и проучился там пять лет. В 1919 году, оставшись без родителей, сбежал в Одессу, где примкнул к компании беспризорников, промышлявших попрошайничеством и кражами съестного на базаре, но, будучи малым смышленым, конфликтов с законом не имел. Воспитанный на постулатах Нового и Ветхого Заветов, усвоенных в школе, Павел испытывал угрызения совести от жизни, которую вынужден был вести. Резко сменив вектор своих устремлений, устроился чернорабочим в морской порт.

В начале 1920 года после бегства белых из Одессы Павла, 12-летнего голодающего сироту, добрые люди пристроили «сыном полка» в 14-ю армию РККА, где он стал помощником телеграфиста роты связи. В составе армии участвовал в боях на Украине и на Польском фронте.

В мае 1921 года во время рутинного досмотра личных вещей красноармейцев начальник Особого отдела (военная контрразведка) дивизии обнаружил в походной сумке Судоплатова книгу Бухарина «Азбука революции». Пометки на полях, сделанные рукой Павла, свидетельствовали о его политической зрелости, и он был направлен на курсы подготовки политработников. По окончании их с сентября 1923 года юный красноармеец Судоплатов на комсомольской работе в Мелитополе: заведующий информотделом окружкома ЛКСМУ, член правления и комендант Клуба рабочей молодежи, секретарь ячейки ЛКСМУ завода имени В. Воровского.

В феврале 1925 года окружной комитет ЛКСМУ направил Судоплатова в Мелитопольский отдел ГПУ, где он в течение трех лет в должности младшего оперуполномоченного отвечал за работу агентуры, действующей в греческом, болгарском и немецком поселениях.

Так в 17 лет Павел Судоплатов стал кадровым чекистом.

У него блестящие способности к языкам, феноменальная память, абсолютный музыкальный слух, и уже через год он бегло говорит по-гречески, по-болгарски и по-немецки. Это помогло установить более доверительные отношения с секретными агентами и способствовало улучшению качества представляемой ими информации.

Именно в тот период Судоплатов сложился как профессиональный вербовщик, «охотник за головами». А приобретенные навыки перевоплощаться – сойти за грека или болгарина – не раз сослужат ему добрую службу при выезде в Западную Европу и Финляндию в качестве разведчика-нелегала в 1930–1940 годы.

Август 1927 года ознаменовался для Судоплатова четырьмя судьбоносными событиями: он принят в члены ВКП(б), повышен в должности и переведен в секретно-политический отдел ГПУ УССР в Харьков (столица Украины в те годы), принят на рабфак ГПУ, познакомился (!) со своей будущей женой.

ЗЛАТОКУДРАЯ КРАСАВИЦА ЭММА

Правда ли, что мужчину на дорогу жизни выводит большая любовь к женщине? 20-летний Павел нашел для себя ответ, встретив Эмму Каганову (Коган). Голубоглазая еврейка с волосами цвета дикого меда вмиг покорила его сердце и помыслы.

Павел Судоплатов с супругой Эммой. Фотографии предоставлены автором

Эмма была сколь красива, столь и умна. В свои 22 она окончила несколько классов гомельской гимназии, увлекалась литературой, музыкой, театром. Свободно владела русским, белорусским, украинским, идиш и немецким языками. В центральном аппарате ГПУ УССР Эмма координировала деятельность секретных агентов, работавших в среде украинской творческой интеллигенции, – писателей и театральных деятелей.

По признанию Судоплатова, Эмма, «этот комиссар в юбке», с первых дней знакомства взяла над ним шефство: не только приобщила к театру, музыке и русской классической литературе, но и, имея больший стаж оперативной работы, снабжала его дельными советами и рекомендациями.

В 1928 году молодые люди поженились, но официально брак зарегистрировали лишь спустя 23 года. В то время это явление было распространено повсеместно, став своеобразной советской традицией.

В феврале 1932 года супругов перевели в Москву в центральный аппарат ОГПУ СССР.

Эмму определили в секретно-политический отдел, где она руководила работой секретной агентуры, действовавшей в Союзе писателей и других творческих объединениях СССР. А Судоплатов, готовясь к работе в Германии, в штаб-квартире Организации украинских националистов (ОУН), которую создал и возглавлял Евген Коновалец, стал штудировать немецкий язык. Им Павел занимался настолько основательно, что даже дома с Эммой говорил только по-немецки…

СМЕРТЬ ПРЯЧЕТСЯ В КОРОБКЕ КОНФЕТ

В годы Первой мировой войны Евген Коновалец, полковник австро-венгерской армии, воевал против России на Юго-Западном фронте. В 1918 году после трех лет пребывания в русском плену вернулся на Украину и во главе банды украинцев-националистов занялся грабежами и еврейскими погромами. После ликвидации банды, прихватив два чемодана с награбленными драгоценностями, бежал в Германию.

В 1922 году Коновалец познакомился с Гитлером. С первой же встречи между ними возникла дружба, которую подпитывала общая ненависть к России. По инициативе Гитлера и с помощью офицеров германской разведки Коновалец создал Организацию украинских националистов (ОУН).

В 1928 году в Германии для членов ОУН были открыты особые школы, где немецкие офицеры обучали их диверсионному ремеслу и организации терактов. И в 1934 году боевики Коновальца успешно сдали экзамен на аттестат зрелости наемных убийц: в Варшаве убили польского министра Перацкого, а во Львове – советского дипломата Майлова.

В 1935 году Судоплатов под прикрытием представителя украинского антисоветского подполья был внедрен в руководство ОУН в Берлине. Ему удалось попасть на учебу в специальную нацистскую партийную школу НСДПА в Лейпциге, где проходили обучение подручные Коновальца. Завоевав расположение лидера ОУН, Павел сопровождал его в инспекционных поездках в Вену и Париж. Этому, в частности, способствовало и безукоризненное владение им немецким языком…

Коновалец настолько проникся доверием к Судоплатову, что назначил его своим полномочным представителем на Украине и посвятил в стратегические планы ОУН.

Так, опираясь на поддержку немцев, он собирался «освободить» ряд областей Украины. Для этого сформировал две бригады боевиков в 2 тыс. сабель. «Акцию отторжения» от СССР украинских территорий финансировала германская военная разведка. Коновалец также планировал устроить ряд покушений на ответственных партийных работников центрального аппарата ВКП(б) в Москве.

Добытые сведения Судоплатов доложил лично Сталину. Награда не заставила себя ждать: за успешное выполнение задания и «проявленные при этом выдержку и изобретательность» Судоплатов был награжден орденом Красного Знамени.

По указанию Сталина был разработан план упреждающих оперативных мероприятий против ОУН, в частности ликвидация Коновальца. Осуществить ее предстояло Судоплатову.

Было рассмотрено несколько способов устранения главаря ОУН. Остановились на предложении Судоплатова: использовать патологическую страсть Коновальца к шоколаду. Для этого взрывное устройство с часовым механизмом вмонтировали в коробку его любимых шоколадных конфет. Чтобы привести устройство в боевое состояние, достаточно было придать коробке горизонтальное положение. Мина срабатывала через 20 минут, что, по мнению разработчиков операции, давало возможность Судоплатову уйти невредимым и создавало ему алиби.

21 августа 1938 года Судоплатов в качестве радиста сухогруза «Шилка» отбыл из Ленинграда в Норвегию. Оттуда он позвонил Коновальцу и назначил встречу в Роттердаме.

23 августа в 11.50 Судоплатов и Коновалец встретились в ресторане «Атлант». После взаимных приветствий Павел заявил, что свидание будет очень коротким, так как он обязан вернуться на судно, но в 17.00 они вновь встретятся, чтобы обсудить все «досконально». Тут же Павел положил на стол перед Коновальцем коробку конфет.

Чтобы изменить внешность, Судоплатов в ближайшем магазине приобрел шляпу и белый плащ, а при выходе услышал слабый хлопок взрыва, напоминавший звук лопнувшей шины…

БЛАГОСЛОВЕНИЕ СТАЛИНА

– В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Покончив с ним, мы устраним угрозу развала Коминтерна…

Сталин раскурил трубку и взглянул на сидевших по другую сторону стола Берию и Судоплатова. Затем, чеканя слова, будто отдавая приказ, сказал:

– Вам, товарищ Судоплатов, партия поручает провести акцию по устранению Троцкого. Вы обязаны лично провести всю подготовительную работу и лично отправить специальную группу из Европы в Мексику. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Обо всем будете докладывать непосредственно товарищу Берии и никому больше. ЦК требует представлять всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде в единственном экземпляре!

Так глубокой ночью 9 мая 1939 года закончилось совещание в Кремле «малой тройки» – Сталина, Берии, Судоплатова – и началась спецоперация НКВД под кодовым названием «Утка» по ликвидации Троцкого (кличка Старик).

Со временем «Утка» будет признана классическим образцом разноплановой многоходовой операции и не только войдет в методические пособия КГБ и ГРУ – ее будут изучать в учебных классах ведущих спецслужб мира.

CHERCHEZ LA FEMME!

10 мая, на следующий после совещания день, Судоплатов получил повышение – он был назначен заместителем начальника внешней разведки НКВД.

Из агентов, осевших в Мексике после окончания гражданской войны в Испании, а также из агентуры, живущей в Западной Европе и США, Судоплатов со своим заместителем Эйтингоном сформировал две группы. Первая – «Конь» во главе с Давидом Сикейросом, знаменитым мексиканским художником. Вторая – «Мать» под началом Каридад Меркадер, испанской революционерки, смелой и самоотверженной женщины. Ее старший сын погиб в боях с войсками Франко; средний – Рамон в 1936 году воевал в партизанском отряде; младший – Луис с другими детьми бойцов-республиканцев, бежавших от франкистского режима, оказался в Москве.

«Конь» и «Мать» действовали автономно и не знали о существования друг друга. И задачи перед группами стояли разные: «Конь» готовилась к штурму виллы Троцкого в Койякане, пригороде Мехико, а «Мать» должна была внедрить своих людей в окружение Старика, поскольку там не было ни одного агента НКВД. Из-за этого стопорилась работа первой группы – ведь не было ни плана виллы, ни данных о системе и численности охраны, ни сведений о распорядке дня Троцкого.

Жизнь подсказала, что путь в ближайшее окружение Троцкого лежит через сердце женщины. И красавца-мачо Рамона подвели в Париже к некой Сильвии. По замыслу Судоплатова и Эйтингона, это был удар дуплетом, где решающую роль должна была сыграть не сама Сильвия, а ее родная сестра Рут Агелов, сотрудница секретариата и связная Старика с его сторонниками в США.

Рамон вскружил голову Сильвии, и дело шло к свадьбе. В январе 1940 года они вместе появились в Мехико. Рут Агелов ходатайствовала перед Троцким за свою сестру, и он взял ее на работу секретаршей. Так, используя «втемную» двух сестер, Рамон стал вхож в дом Троцкого. С марта 1940 года он 12 раз побывал там и даже беседовал с Троцким, представившись Жаном Морнаром, журналистом, подданным Бельгии.

КРОВАТЬ-СПАСИТЕЛЬНИЦА

Информацию, добытую Рамоном, использовал Сикейрос для штурма виллы.

Ранним утром 24 мая 1940 года 20 человек в полицейских мундирах подъехали к воротам виллы-крепости. Нейтрализовали стражу у входа. Проникнув внутрь, отключили сигнализацию, связали всех охранников и, рассредоточившись вокруг спальни Старика, открыли шквальный огонь из револьверов и ручного пулемета.

Троцкий, который жил в постоянном ожидании покушения, среагировал мгновенно: схватив в охапку жену, бросился с постели на пол и спрятался под кроватью.

Массивная кровать мореного дуба спасла обоих: у них ни царапины, а спальня превращена в крошево – нападавшие выпустили (!) более 200 пуль.

Ни одного покушавшегося полиции задержать не удалось. Кроме Сикейроса. Но в застенке он пробыл всего пару дней: президент Мексики был страстным поклонником его таланта и отпустил на все четыре стороны…

МЕРКАДЕР – ВИРТУОЗ ЛЕДОРУБА

Провал акции по устранению Старика боевиками Сикейроса был болезненно воспринят в Кремле. Режиссеры-постановщики спектакля «Утка» были вынуждены «на марше» переделывать сценарий, назначая актерам труппы несвойственные им роли. Так, сменив амплуа обольстителя на роль ликвидатора, на авансцену вышел Рамон Меркадер.

В начале августа он показал свою статью Троцкому (составлена умельцами с Лубянки) о троцкистских организациях в США и попросил высказать свое мнение. Троцкий статью взял и предложил зайти для обсуждения 20 августа.

Рамон явился в обусловленное время, имея при себе пистолет и ледоруб. На случай, если охрана отберет пистолет и ледоруб, в подкладке пиджака он спрятал нож. Обошлось: никто не останавливал и не обыскивал.

Рамон прошел в кабинет Троцкого. Тот присел к столу и, держа в руках статью, стал высказывать свое мнение. Меркадер стоял чуть позади и сбоку, делая вид, что внемлет замечаниям учителя. Решив, что пора действовать, выхватил из-под полы пиджака ледоруб и ударил Троцкого по голове.

То ли удар был слабый, то ли голова каленая, но Троцкий живо обернулся, дико закричал и зубами впился в руку Рамона. Ворвавшаяся охрана скрутила его и избила до полусмерти.

Троцкого транспортировали в госпиталь, Меркадера – в тюрьму.

Троцкий скончался сутки спустя, Меркадер вышел из тюрьмы спустя 20 лет.

Кстати, Старик чуть было не лишил Меркадера руки – на месте укуса возникло гнойное воспаление, которое грозило перейти в гангрену. Абсцесс удалось купировать пенициллиновой блокадой. Пенициллин, только-только появившийся на мировом медицинском рынке, агенты Эйтингона за огромные деньги приобрели в США и обманным путем доставили в тюрьму.

За выполнение «специального задания» Эйтингон и Каридад были награждены орденами Ленина, Судоплатов – орденом Красного Знамени.

Меркадеру было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», но обрел он их лишь 31 мая 1960 года в Москве…

…В дальнейшем, накануне и в ходе Великой Отечественной войны, комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов не только занимал значительный пост в иерархии государственной безопасности Советского Союза, но и внес весомый вклад в нашу Победу, будучи руководителем и принимая непосредственное участие в уникальных спецоперациях НКВД «Монастырь» и «Березино», проводимых в целях дезинформации немецкой военной разведки и вермахта…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Трудно в это поверить, но, несмотря на все заслуги перед Родиной, Павел Анатольевич Судоплатов, кавалер ордена Ленина, трех орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени, ордена Суворова 2-й степени, двух орденов Красной Звезды, десятка медалей, а также высшей ведомственной награды «Заслуженный работник НКВД», 21 августа 1953 года был арестован в собственном рабочем кабинете и обвинен в бериевском заговоре, имевшем целью «уничтожение членов советского правительства и реставрацию капитализма в СССР».

В последующем Судоплатов был приговорен к тюремному заключению сроком на 15 лет. С сентября 1958 года отбывал наказание во Владимирской тюрьме. Там он перенес три инфаркта, ослеп на один глаз, стал инвалидом второй группы, но не был сломлен духовно. Полностью реабилитирован он был лишь в 1992 году. Скончался в 1996-м, не дожив шести месяцев до своего 90-летия.

В октябре 1998 года указом президента РФ генерал-лейтенант Судоплатов посмертно восстановлен в правах на изъятые при аресте государственные награды.

Игорь Григорьевич Атаманенко – писатель, историк спецслужб, ветеран контрразведки КГБ, подполковник в отставке.